"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора - Готово, сахим, - сказал Тхэн, спокойно опустил руку в чашу, достал
многоножку и протянул мне. Я взял и чуть не обварился. Пока я перебрасывал с руки на руку горячую многоножку и дул на нее, Тхэн снова, как ни в чем не бывало, запустил руку в бурлящую воду, вытащил следующую многоножку и стал есть. От многоножки валил пар, но Тхэн не обращал на это внимания, словно температура пищи была нормальной. Ел он не спеша, аккуратно, но все подряд вместе с хитином и внутренностями. Я не стал экспериментировать и следовать его примеру. Облущил панцирь и осторожно попробовал мясо. По цвету и вкусу оно напоминало рачье - такое же сладковатое, белое, поскрипывающее на зубах. Довольно вкусное, хотя и несоленое. Хорошо, что наши с пиренитами вкусовые ощущения совпадают. Но когда Тхэн протянул мне вторую многоножку, я достал соль и посолил. - Будешь варить в следующий раз, - сказал я и бросил ему пакет приправы, - добавишь в воду щепотку соли и специй. - Хорошо, сахим, - покорно согласился Тхэн, хотя в голосе его явственно прозвучали нотки неодобрения. Я съел трех многоножек, Тхэн - двух. Еды оказалось как раз в меру. Что-что, а норму еды пирениты чувствовали чисто интуитивно, никогда не превышая ее. Нарвать плодов или выловить рыбы больше, чем сможешь съесть, для них невиданное святотатство. - Навар пить будете? - предложил Тхэн. - Хороший навар, вкусный. - Нет, спасибо. Я заварю на печи чай. Тхэн пожал плечами, снял чашу с огня голыми руками, напился через край кипятку и снова опустил чашу на огонь. И тут чаша расплеснулась по обыкновенным куском глины, чудом сохранявшим форму посуды во время приготовления пищи. Я осторожно выдернул из земли один из прутиков, поддерживавших чашу над огнем, и он легко переломился между пальцами. Вот и верь после этого справочнику, что аборигены Пирены не используют психоэнергию вовне! Пока я набирал фильтрующим насосом воду в чайник и заваривал на печи чай, Тхэн мановением рук нагнал под берег с поверхности реки ряску и накормил ею долгоносое. - Чай будешь? - на всякий случай предложил я, когда он снова подошел ко мне. - Нет, сахим, - отрицательно покачал головой Тхэн. - Хакусины сами себя обеспечивают едой и питьем. Я пожал плечами и налил себе кружку. Смеркалось. С реки потянул свежий ветер, и равнина стала оживать. То там, то здесь начали зажигаться огоньки светлячков, проснувшиеся насекомые заверещали, застрекотали, стали роиться в воздухе. Совсем обнаглевший паук с кулак величиной вскочил мне на кроссовку и впился в нее хелицерами. Я брезгливо сбросил его на землю и раздавил. Затем отставил кружку с чаем в сторону и достал из тюка баллончик репеллента. Не хотелось, чтобы ночью по мне ползали насекомые. - Не надо, сахим, - остановил меня Тхэн. - Долгоносы этого не любят. Он взял прутик и очертил на земле вокруг меня квадрат примерно три на три метра. - Здесь вас никто не тронет. |
|
|