"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора

- Готово, сахим, - сказал Тхэн, спокойно опустил руку в чашу, достал
многоножку и протянул мне.
Я взял и чуть не обварился. Пока я перебрасывал с руки на руку
горячую многоножку и дул на нее, Тхэн снова, как ни в чем не бывало,
запустил руку в бурлящую воду, вытащил следующую многоножку и стал есть. От
многоножки валил пар, но Тхэн не обращал на это внимания, словно
температура пищи была нормальной. Ел он не спеша, аккуратно, но все подряд
вместе с хитином и внутренностями.
Я не стал экспериментировать и следовать его примеру. Облущил панцирь
и осторожно попробовал мясо. По цвету и вкусу оно напоминало рачье - такое
же сладковатое, белое, поскрипывающее на зубах. Довольно вкусное, хотя и
несоленое. Хорошо, что наши с пиренитами вкусовые ощущения совпадают. Но
когда Тхэн протянул мне вторую многоножку, я достал соль и посолил.
- Будешь варить в следующий раз, - сказал я и бросил ему пакет
приправы, - добавишь в воду щепотку соли и специй.
- Хорошо, сахим, - покорно согласился Тхэн, хотя в голосе его
явственно прозвучали нотки неодобрения.
Я съел трех многоножек, Тхэн - двух. Еды оказалось как раз в меру.
Что-что, а норму еды пирениты чувствовали чисто интуитивно, никогда не
превышая ее. Нарвать плодов или выловить рыбы больше, чем сможешь съесть,
для них невиданное святотатство.
- Навар пить будете? - предложил Тхэн. - Хороший навар, вкусный.
- Нет, спасибо. Я заварю на печи чай.
Тхэн пожал плечами, снял чашу с огня голыми руками, напился через
край кипятку и снова опустил чашу на огонь. И тут чаша расплеснулась по
земле жидкой грязью, а остатки бульона загасили костер. Чаша оказалась
обыкновенным куском глины, чудом сохранявшим форму посуды во время
приготовления пищи. Я осторожно выдернул из земли один из прутиков,
поддерживавших чашу над огнем, и он легко переломился между пальцами. Вот и
верь после этого справочнику, что аборигены Пирены не используют
психоэнергию вовне!
Пока я набирал фильтрующим насосом воду в чайник и заваривал на печи
чай, Тхэн мановением рук нагнал под берег с поверхности реки ряску и
накормил ею долгоносое.
- Чай будешь? - на всякий случай предложил я, когда он снова подошел
ко мне.
- Нет, сахим, - отрицательно покачал головой Тхэн. - Хакусины сами
себя обеспечивают едой и питьем.
Я пожал плечами и налил себе кружку.
Смеркалось. С реки потянул свежий ветер, и равнина стала оживать. То
там, то здесь начали зажигаться огоньки светлячков, проснувшиеся насекомые
заверещали, застрекотали, стали роиться в воздухе. Совсем обнаглевший паук
с кулак величиной вскочил мне на кроссовку и впился в нее хелицерами. Я
брезгливо сбросил его на землю и раздавил. Затем отставил кружку с чаем в
сторону и достал из тюка баллончик репеллента. Не хотелось, чтобы ночью по
мне ползали насекомые.
- Не надо, сахим, - остановил меня Тхэн. - Долгоносы этого не любят.
Он взял прутик и очертил на земле вокруг меня квадрат примерно три на
три метра.
- Здесь вас никто не тронет.