"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора

двинулись в путь.
Второй дневной переход я перенес легче, чем первый. Может, стал
акклиматизироваться, а может, просто потому, что в этот день не шел пешком,
а ехал верхом на долгоносе и мои силы расходовались только на борьбу с
жарой и гулявшим по равнине знойным ветром. Во всяком случае, потел я
меньше и в сумеречное состояние не впадал, несмотря на то что ландшафт
равнины был более однообразен, чем предгорья.
Равнину мы прошли за четыре дня. В сачок мне так ничего и не
попалось, поэтому все дни были похожи друг на друга. Каждый вечер я
устанавливал сачок, каждое утро собирал его. Каждый вечер после ужина Тхэн,
сидя на земле, застывал в прострации и вел переговоры с Колдуном. И каждый
день мой проводник кормил меня местной пищей, несоленой и пресной. В конце
концов мне это надоело, и, когда он в очередной раз варил в своей
неизменной чаше разового пользования рыбу, я не выдержал и бросил в воду
приправу. Вот тогда я впервые увидел, как аборигены обижаются. Есть уху
Тхэн отказался категорически. И долго насупленно наблюдал за мной, как я
ем. Но когда я через силу выхлебал всю уху, он неожиданно повеселел.
Оказывается, расстроило Тхэна не то, что я своим необдуманным поступком
лишил его ужина, а то, что остатки еды придется выбросить! Похоже,
соблюдение экологического равновесия было заложено в него на
религиозно-инстинктивном уровне. Мне бы его заботы...
На шестой день пути мы вступили на лессовое плато, в котором Нунхэн
вымыла глубокое ущелье. Здесь река стала уже, глубже и ускорила свой бег.
Непрочные стены ущелья то и дело обрушивались в воду, и Нунхэн, разлившись
озером, либо промывала себе новое русло, либо водопадом преодолевала
естественную плотину. При этом вода настолько насыщалась взвесью лесса, что
напоминала собой сточную канаву. Стакан такой воды после отстоя был на две
трети заполнен осадком, из-за чего фильтры в насосе приходилось менять чуть
ли не после каждого откачанного литра. Если бы не умение Тхэна расслаивать
суспензию в своих глиняных чашах, то фильтров не хватило бы и на половину
пути.
Растительность вновь исчезла - она просто не успевала укорениться на
постоянно подмываемых берегах. Но количество насекомых осталось почти таким
же, правда, виды их изменились - появилось больше жесткокрылых; а мохнатые
пауки равнины уступили место поджарым и гладким, с тонкими ногами. Удивляло
и то, что рыба, причем довольно крупная, спокойно существовала в клоаке, в
которую превратилась река.
В первую же ночь на плато я, наконец, услышал знаменитый вой
пиренского голого тигра, самого большого хищника планеты. На всякий случай
я нащупал в кармане рукоять парализатора - единственного оружия, которое
взял с собой, - но воспользоваться им не пришлось. Тхэн досадливо, словно
отгоняя муху, махнул рукой - и вой тигра стал удаляться. Вообще было
удивительно, что на Пирене практически отсутствовали млекопитающие, хотя
эволюция органической жизни во многом походила на земную. Но в какой-то
период развития большинство млекопитающих по неизвестным причинам вымерло,
и осталось всего три вида хищников и около двух десятков грызунов.
Освободившееся место в экологической нише заняли членистоногие,
эволюционировавшие до невероятных размеров, как, например, долгоносы.
Существовало несколько теорий, объяснявших такую замену, одна из которых не
последнюю роль отводила аборигенам, якобы намеренно уничтожившим на заре