"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора

мельчайших кристалликов сульфата натрия почвой перемещается, беспорядочно
мельтеша в воздухе, кусочек блестящей слюды. Честно сказать, вначале я
принял его за клочок целлофановой обертки, гонимой ветром, и только минут
через пять мой расплавленный жарой мозг слабо возмутился - откуда здесь, на
Пирене, целлофан? Абсолютно индифферентно я поймал на прицел парализатора
мельтешащий в глазах блеск и нажал на спуск. При этом у меня было только
одно желание - избавиться от галлюцинации. Но то, что я увидел, резким
толчком вывело сознание из дремотного созерцания. После выстрела блестящий
кусочек слюды на мгновение замер, а затем мягко спланировал на почву.
Значит, живое существо - мертвую материю ветер бы по-прежнему продолжал
гнать над солончаками!
Я уже говорил, что нюх у меня на парусников, словно у собаки. И, хотя
он в первый момент подвел меня, сейчас я был уверен - парусник! Не
останавливая долгоноса, я спрыгнул на землю и помчался к месту падения
бабочки.
Нашел я ее на белесой земле с трудом, но, когда обнаружил, обомлел.
Небольшая шестикрылая бабочка, идеально белая, с размахом крыльев в полтора
дюйма. Крылья отличались от канонической формы парусников - ни одного
острого угла, - но такое вполне допустимо. Их словно каллиграфически
вырисовали плавными извивами рукописной славянской вязи. Конечно, парусник
не относился к экземплярам экстракласса - где-то третий-четвертый по шкале
Мидейры, - но, если правильно мумифицировать, третий эстет-класс ему можно
обеспечить. Я осторожно заключил бабочку в обездвиживающую ее и
непроницаемую для ветра гравиловушку и только после этого приказал
обескураженному моим поведением Тхэну разбить лагерь.
Чтобы по всем правилам мумифицировать насекомое, необходимо не менее
трех дней напряженной работы. Впервые на Пирене я развернул палатку,
поставил в ней препараторский столик и с видом триумфатора водрузил на него
ловушку с пойманным парусником. А затем приступил к священнодействию.
Первым делом я осторожно приподнял парусника гравиполем над
поверхностью стола и, медленно вращая верньер тонкой настройки, распрямил
крылья. Потом долго оценивал, какую позу ему придать перед тем, как залить
полибластом. Пожалуй, лучше всего будет "поза посадки на цветок" с
полусогнутыми лапками, вот-вот готовыми коснуться цветка, и чуть
наклоненными вперед плоскостями крыльев, будто тормозящих полет парусника
перед посадкой. И хоботок, хоботок обязательно вытянуть в струнку, словно
парусник собирается воткнуть его в нектарник. (Черт побери, не видел я
здесь ни одного цветка! Может, мой парусник - некрофаг, но я этого и знать
не хочу. В эстет-энтомологии все должно быть красиво!)
Я зафиксировал парусника и принялся рассматривать его под
микроскопом. Чешуйки на крыльях представляли собой прозрачные мельчайшие
кристаллы тетрагональной формы с практически симметричными гранями.
Перемещая окуляр по отношению к осветительной лампе, я попытался найти угол
преломления света в чешуйках, при котором бы достигалась дисперсия. Однако
мои глаза так и не увидели цветовой радуги дисперсного света, а неожиданно
получили световой удар отраженного. Минут на десять я ослеп. Когда же
световой шок прошел, я трясущимися от предвкушения открытия руками уменьшил
яркость освещения на два порядка и стал более детально рассматривать
чешуйки парусника. Прозрачные четырехгранные пирамидки чешуек обладали
аномальным оптическим свойством: они не преломляли света, зато под