"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора

наступлении вечерней прохлады, однако отсутствие событий нивелировало
пройденный путь, и жара сплавляла все дни в единый ком знойного кошмара. Я
чувствовал, что начинаю тупеть. Однообразие дней, упадок моральных и
физических сил, несмотря на достаточно калорийную пищу, постепенно
низводили меня до состояния дебила. Я превратился в подобие кибера с унылой
монотонной программой. Мои действия дошли до автоматизма: разобрать утром
автоматический сачок для ночной ловли, позавтракать, навьючить долгоносое;
затем весь день потеть, либо сидя верхом на долгоносо, либо вытягивая
караван на крутых осыпях; а вечером снова ставить сачок, развьючивать
животных, ужинать...
Чтобы окончательно не отупеть, я стал по вечерам вести дневник, но
помогало это слабо. Измученный дневным переходом мозг с трудом ворочался,
требуя отдыха. И я, часто махнув рукой на записи, укладывался спать.
За это время мы преодолели более трети пути, пересекли еще одно
лессовое плато и вышли в долину среднего течения Нунхэн. Здесь в реку
впадало несколько притоков, и она, по-прежнему оставаясь мелкой,
раскинулась в ширину чуть ли не за горизонт, изобилуя многочисленными
островами нанесенного лесса. Великая Река текла по долине спокойно и
неторопливо, но ее вялый ход был обманчив. Раз в пять-семь лет острова
полностью перекрывали ей путь, и тогда река меняла свое русло. Массы воды
устремлялись в долину, сметая все на своем пути. Иногда новое русло Нунхэн
уходило за сотни километров от старого, и практически вся долина на
аэровидеосъемке напоминала поверхность старого мертвого дерева с содранной
корой, под которой усердно потрудились древоточцы.
Острова и берега густо поросли высокой травой, кое-где виднелись
кусты и низкорослые деревья. Я с недоумением оглядывал окрестности. Когда
Ниобе показывал мне видеозапись места в среднем течении Нунхэн, где он
поймал свою "скорбящую вдову", берега реки выглядели удручающе голыми.
В этот вечер мы разбили лагерь в рощице редко-лиственных деревьев,
дававших какую-никакую тень. Пока я устанавливал автоматический сачок, Тхэн
развьючил долгоносое и отпустил их пастись. При этом он, как всегда,
разговаривал с животными, предупреждая, чтобы они далеко не отходили от
лагеря, потому что неподалеку бродит тигр. Вообще мой проводник постоянно
что-то бормотал себе под нос, обращаясь то к долгоносом, то к реке, то к
траве, деревьям, солнцу, пустыне... Причем разговаривал он так, будто вел
диалог, а я просто не слышал собеседника. В начале пути это меня веселило и
развлекало, но потом я привык и перестал обращать внимание.
Закончив установку сачка, я достал из спальника дневник и, насилуя
себя, записал новые координаты, километраж сегодняшнего пути, дневную
температуру и атмосферное давление, хотя все эти данные автоматически
отмечались на моем наручном календаре. Но, как я ни силился, описать
безликий день у меня не хватило фантазии. Тем временем Тхэн поймал хрящевую
черепаху, собрал каких-то трав и кореньев и сварил суп. И я был чрезвычайно
ему благодарен, когда он, позвав ужинать, прервал мои мучения.
Наученный горьким опытом, я теперь наливал суп в отдельную миску и
только тогда солил его. Тхэн на словах не возражал, хотя каждый раз
неодобрительно качал головой.
Мы уселись по разные стороны костра и стали есть. Я - ложкой из
миски, а Тхэн - прихлебывая суп через край глиняной чаши.
- Сахим, - проговорил Тхэн, - давайте переберемся на другой берег. Я