"Виталий Забирко. Галактический хищник" - читать интересную книгу автора

поиск. Элементарная логика, что своими экзерсисами Он может поломать свои
же далеко идущие планы, на таких людей в момент вдохновения не действует.
Сиюминутное озарение для них превыше всего.
Холл коттеджа был увешан картинами древних мастеров. В конце жизни
дед Мальконенна увлекся коллекционированием раритетов - скульптуры,
живописи, - причем собирал произведения изобразительного искусства самой
высокой пробы. Мог себе позволить - в начале массового внедрения
транспортных средств гиперперехода отчисления за использование его открытия
составляли астрономическую сумму, и даже до сих пор проценты по
унаследованным авторским правам продолжали капать на банковский счет внука.
Среди раритетов, приобретенных Мирамом Нуштради, значились полотна Леонардо
да Винчи, Иеронима Босха, Сальвадора Дали, скульптуры Родена, но вершиной
его коллекции был песчаниковый бюст египетской царицы Нэфр'диэт, датируемый
XXIII веком до нашей эры и относящийся к смутным временам конца Древнего
Царства.
Придирчивым взглядом окинув холл, я не обнаружил среди экспонатов
жемчужины коллекции. Вероятно, она была выставлена в другом зале. Если бы
не увлечение знаменитого астрофизика в конце жизни, не знаю, как бы я смог
выполнить заказ его внука. Возможно, нашел бы иной путь, но на сто
процентов уверен, что его осуществление было бы гораздо сложнее.
В третьем по счету зале, оборудованном под студию крелозаписи, я,
наконец, обнаружил Тотта Мальконенна. Маленький, щуплый, с куцым чубчиком
белокурых волос, он был похож на подростка, страдающего анемией. По всей
видимости, в детстве он напоминал херувимчика, но сейчас занимался отнюдь
не богоугодным делом - развалясь в кресле и запрокинув голову, Мальконенн
пребывал в прострации, стеклянными, невидящими глазами уставившись в
потолок. От стоящего в углу зала крелогенератора по полу змеились тонкие
прозрачные шланги, заканчивающиеся присосками, прилепленными к гладко
выбритому затылку крелофониста. Шланги подергивались живыми щупальцами,
внутри их белесой дымкой клубился нейронный активатор, отчего возникало
жутковатое впечатление, будто крелогенератор высасывает из Мальконенна
мозги. Не знаю, какая именно композиция крутилась в голове крелофониста,
но, судя по асинхронным толчкам крови у меня в висках и неприятному зуду
под черепной коробкой в районе темени, была она весьма неудобоваримой. Хотя
я не знаток, а по отголоскам резонирующего вторичного нейронного контура
даже истинному ценителю трудно угадать, что за тема сейчас звучит - шедевр
или дикая какофония.
На столике перед Тоттом Мальконенном лежала груда кювет с
псевдоожиженным наполнителем для крелозаписи - некоторые были полностью
закристаллизованы, некоторые частично, - стояла начатая бутылка
"Алазорского", пустой бокал, рядом с бокалом лежал разорванный пакет
стерильной ваты, а на ней покоился небольшой пузырек с оранжевой наклейкой.
Я взял пузырек, прочитал название и покачал головой. Мальконенн дошел
до точки, если начал использовать пантакатин. По капле в глаза, затем
ватку, смоченную препаратом, в ноздри, в уши, под язык, между пальцами...
то есть к наиболее чувствительным рецепторам всех органов чувств. Сильный
галлюциноген, вроде бы не вызывающий привыкания, но основательно
опустошающий нервную систему.
Глаза Мальконенна слезились, из ноздрей и ушей выглядывала вата, губы
были плотно стиснуты, пальцы сжаты в кулаки так, что побелели костяшки. Не