"Виталий Забирко. Камень слова" - читать интересную книгу автора

вариатор мгновенно отвечал многоцветным перемигиванием быстро меняющегося
текста на дисплее. Кресло Томановски справа от Ткачика пустовало. А по
другую сторону экрана располагалась имитация поверхности Нирваны: клочок
голой кремнистой почвы с белесо-слепящими под цвет нирванского неба стенами
и потолком. В центре клочка почвы в знакомой Волошину отрешённой,
безучастной позе Будды сидел абориген.
- Здравствуй, Карой, - окликнул Ткачика Берзен.
- Зась! - раздражённо отрубил Ткачик, не отрываясь от работы.
Берзен, извиняясь, развёл перед Волошиным руками и вырастил пару
кресел за спиной Ткачика.
- Подождём, - шёпотом проговорил он и жестом предложил садиться. - Не
будем мешать.
Из-за спины Ткачика Лев видел часть дисплея, но разобрать хоть
кусочек текста не смог. Мелкие буквы прыгали, мельтешили разноцветными
букашками, слипаясь, разрастаясь, меняя цвет и друг друга. Впрочем, после
некоторого наблюдения ему удалось выделить игровую компоненту работы
Ткачика. Под чёрной строчкой вверху дисплея появлялась синяя, которую
Ткачик, вероятно изменением смыслового содержания, должен был перевести в
жёлтый цвет. Когда это удавалось, жёлтый текст прыгал влево, образуя
столбец, а рядом возникал ещё один или несколько синих столбцов, требующих
той же операции. Дальнейшая "игра" с синими столбцами текста требовала
более аккуратной работы, поскольку жёлтый столбец иногда начинал наливаться
зеленью, стремясь изменить цвет, и тогда приходилось возвращаться на
несколько ходов назад. Столбцы множились в непонятной прогрессии - иногда
возникало пять-шесть синих, иногда только один, текст мельчал, чуть ли не
до микроскопического, - но по мере успешного продвижения работы верхняя
чёрная строчка постепенно, словно накаляясь, краснела, а когда весь дисплей
оказывался заполненным жёлтыми столбцами, над уже алой верхней строкой
возникал мигающий восклицательный знак. Затем изображение исчезало, и
возникала новая чёрная строка с пустым экраном под ней.
Наконец, после очередной успешной операции на дисплее вспыхнула
надпись: "КОНЕЦ РАБОТЫ", и Ткачик облегчённо откинулся на спинку кресла.
- Как самочувствие пикьюфи? - спросил он, включая речевую
характеристику.
- Практически полная прострация с гаснущими следами возбуждения,
вызванного предшоковым психологическим состоянием во время утреннего
контакта. Рекомендуется в ближайшие пять-семь часов в контакт не вступать.
- Он не голоден?
Вариатор помедлил с ответом, затем сказал:
- Нет. Его энергетический запас на уровне полутора-двух суток.
- Энергетический запас! - фыркнул Ткачик. - Кто в тебя только
вкладывал основы биологии! Хорошо. Пусть сидит здесь до вечера. Ему ведь
всё равно, где находиться, если есть не хочет. Всё, сеанс окончен. Спасибо.
Дисплей вариатора погас, и Ткачик развернулся вместе с креслом к
гостям.
- Привет! - небрежно махнул он рукой. Его лицо прямо-таки излучало
удовлетворение от успешно проведенной работы. - С чем пожаловали?
- Привет, - снова поздоровался Берзен, а Волошин кивнул. - Что это ты
моделировал?
Видно он разобрался в игрографической беседе Ткачика с вариатором.