"Виталий Забирко. Камень слова" - читать интересную книгу автора

чтобы дать ему возможность передохнуть, подкрепиться и восстановить силы.
Ткачик возразил, что даже пытаться не стоит, поскольку пикьюфи никогда не
остановится, пока не исполнит свой долг. Впрочем, Берзен предпринял такую
попытку, но она ни к чему не привела. Бодрый голос транслингатора с катера
отпел им что-то вроде "Сделал дело - тогда гуляй смело!", и пикьюфи
продолжил путь. И уже минут через десять они достигли цели.
- Вот, - с гордостью сказал пикьюфи через транслингатор. - Отсюда
проистекает мудрость Указующего Путь...
И по случившемуся затем переполоху, Волошин понял, что пикьюфи
потерял сознание. Экспансивный Йоунссон, страшно раскричался, обозвал всех
извергами и садистами, быстро погрузил аборигена в катер и умчался на
станцию.
- Сколько раз я предупреждал, - через некоторое время тяжело вздохнул
в наушниках Берзен, - чтобы мы были осторожны в своих просьбах...
Некоторое время Берзен с Ткачиком молчали. Затем Ткачик проговорил:
- Всё-таки грязевой вулкан... Тебе это ничего не напоминает?
- Да уж... - согласился Берзен. - Дай анализатор.
И в это время Волошин с Томановски наконец вышли из лесу, и увидели
цель своего путешествия. Грязевой вулкан был похож на маленькую коническую
пирамиду, сложенную из оплавленных грязно-бурых блоков. Естественно,
впечатление о кладке из блоков было обманчивым - стыки между ними
отсутствовали. Скорее всего просто выбросы вулкана проседали под
собственной тяжестью столь причудливым образом.
У подножья вулкана, отбирая соскоб с одного из блоков, возились
Ткачик с Берзеном. Наконец они выпрямились.
- Удостоверился? - почему-то зло спросил Ткачик.
- Угу-м... - невнятно пробормотал Берзен. - Феромонный носитель...
- Хочешь послушать, что там записано?
- Нет. - рзен покачал головой. - И так всё ясно.
- Чёрт! - выругался Ткачик и пнул ногой ближайший блок. Почему за
пятьдесят лет ни один геолог не поинтересовался составом этих... этих...
Почему?!
- Не было здесь геологов. И сейчас нет, - с тоской проговорил
Берзен. - Планета занята и не подлежит освоению. Поэтому никто никогда не
изучал её недра.
- Ты что, думаешь это природное явление?
- Никто так не думает...
И тогда Волошин понял. Понял, почему на станции его знали, и почему
здесь читали его статьи по исторической психологии. Камень слова... Вот он,
перед ним. На нирванской станции давно всё понимали. Не хватало только
последнего доказательства. Этого самого камня. Если на Земле одной
пропагандой не всегда удавалось вылепить идеологически стопроцентную
личность, то нирванский способ оказался идеальным. Хеморецептивное влияние
феромонов на сознание пикьюфи просто не оставляло шансов для инакомыслящих.
Как муравьям в муравейнике...
Никогда Волошин не мог представить, что способен на столь безудержную
ярость. Он хорошо знал и представлял себе изломанную пропагандой психику
юнцов гитлерюгенда, камикадзе, хунвэйбинов, красных кхмеров. Но то было в
прошлом. Сейчас перед ним стояло настоящее...
Кровавая пелена пала на глаза. И не смог бы он ответить, сам он