"Марина Забродина. Рисуя круги в небесах " - читать интересную книгу автора

левая бровь, небольшой участок лба, немного щеки, и меня поразило... то, что
его лицо, его глаза - они были непередаваемой красоты. Нет, не та эта
красота, от которой девица сходят с ума. Это была красота, которую смогла
разглядеть именно я. Она о многом говорила: о внутренней силе, об уме, о
диком желании жить.
И не было сомнения, что это не болезнь, не моя галлюцинация, а ни что
иное, как проклятие. Мои пальцы, уши, губы и живот защипало изнутри - словно
их кололи мелкими, но очень острыми иголками. Так я в первый раз
почувствовала колдовство.
Страх улетучился. На смену ему пришли жалость и боль, словно я взяла на
себя часть его страданий.
- Батюшки! Ну, вот ты его и увидела... - на пороге стояла Сычиха,
закрыв рот руками и качая головой из стороны в сторону.
Я смотрела на него, во все глаза смотрела, не могла оторваться. А он
смотрел на меня. Внимательно, пронзительно, враждебно. Он боялся. Боялся,
что скривлю свою физиономию и протяну: "Фу, ну какой же он урод!" Потом
выскочу на улицу и разнесу по всей деревне: "Сычиха прячет у себя дома
чудовище! Вы забыли про нее, не ходите в ее дом, а она там чудище завела!!!"
Однако же он предпочел не ждать, трусливо притаившись, пока я не подойду и
не разгляжу его (а вдруг в темноте вообще не замечу?..), напротив - он решил
обнаружить себя сразу, многим рискуя. Он гордый, подумала я.
Он шумно втянул воздух и сделал шаг назад, но дальше идти ему было
некуда. Тогда я произнесла:
- Не бойся меня. Никто не узнает. Ни одна живая душа.
Я пыталась всем своим видом сказать: "Верь мне".
Он постоял в напряженной позе еще несколько секунд, вглядываясь в мое
лицо. Затем, резко повернувшись, сделал несколько больших шагов, по пути
сворачивая стулья, и спрыгнул в подпол. Захлопнул за собой дверцу. Он
хромал.
Я посмотрела на Сычиху. И сказала:
- Пожалуйста, расскажи мне!
- Садись, - сказала Сычиха, немного подумав.
Я подняла стулья, придвинула их к столу и села на один из них. Сычиха
подбросила дров в печь, поставила на огонь чайник.
- Да, я же молоко принесла! - я кинулась к двери, подняла кувшин,
который оставила возле порога и отдала Сычихе.
- Ах как кстати, у меня как раз кончилось... - старуха посмотрела на
кувшин, - погоди тогда.
Она достала из-под стола миску, долго что-то отмеряла, сыпала какие-то
травки, порошки, что-то крошила, мешала, и, наконец, залила все это
подогретым козьим молоком. Затем перелила густую массу в большую кружку.
- Сейчас, деточка, подожди минутку, я отнесу ему снадобье.
Она откинула крышку подпола и позвала: "Клим! Возьми, дорогой мой,
выпей скорей!".
Из подпола показалась голова, плечи. Его затылок был покрыт длинной
жесткой шерстью, и если бы не отсутствие острых волчьих ушей и не наличие
человеческих плеч, можно было бы подумать, что из подвала вылезает какой-то
зверь - большой и страшный. Он протянул руку и забрал кружку, потом быстро
обернулся на меня, сверкнув во тьме глазами, и захлопнул дверь. Сычиха
постояла молча с минуту и вернулась к столу.