"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

на пределе человеческих возможностей, а за пределами. Вы меня понимаете?
- Вполне. Но поймите и меня.
- Я готов отвечать даже перед Организацией Объединенных Наций! После того
как умерла моя жена, я готов на все! Ни надежд, ни страхов. Но я свалю
этого божка, этого идола! Первобытные народы были предусмотрительны и
делали своих божков из глины, чтобы иметь возможность разбивать их, когда
те не оправдывали их надежд. Мы же увлеклись только твердыми материалами:
бронза, мрамор, гранит. Но если бы этот Кострица был даже из космического
сплава, я...
- Хорошо. Возвратимся к нашим баранам. Давайте надлежаще все оформим. Вы
дадите подписку о том, что вас предупредили об ответственности за ложные
факты.
- Только никаких подписок!
- Тогда - никакой проверки.
- Увидим-увидим. Я все написал в заявлении и больше писать не имею
намерения. А ваша обязанность...
- Но ведь формальности...
- Тогда будьте последовательны. Вызывайте меня снова официальной
повесткой, которую со временем вы тоже приобщите к делу.
- Я хотел сберечь ваше время и ваше...
- А вы не берегите. Не берегите! - Масляк поднялся и посмотрел на
Твердохлеба уже откровенно враждебно. - Исполняйте свой долг так, как
выполняю его я.
- Благодарю за совет, - поднялся и Твердохлеб. - До свидания.
- До встречи.
Не нравилась ему эта история, ох, не нравилась!
Вызывать профессора Кострицу в прокуратуру у него не было ни оснований, ни
охоты. С невероятными трудностями удалось поймать профессора по телефону.
Днем и ночью на звонки домой, на кафедру и в клинику ответ был
стандартный: "Профессор на родах!" Кострица гудел Твердохлебу над ухом,
как большой и сытый жук, успокоительно и самовлюбленно.
- Есть ли у меня время встретиться с таким уважаемым товарищем? - гудел
Кострица. - А где его взять, это добро, спрашиваю я вас? Какая инстанция
способна увеличить мой бюджет времени? На мне клиника, на мне кафедра в
институте, на мне консультации по всему Киеву и по всей республике, на мне
труднейшие и самые безнадежные случаи, и все криком кричат - дай ему
живьем профессора Кострицу! Уж насмотрелись старые мои глаза на горе и
радости этого мира, а нужно смотреть дальше, хоть ты убейся!
- Вы не будете возражать, если я приеду в вашу клинику? - осторожно
спросил Твердохлеб, прорываясь сквозь профессорское гудение.
- Не знаю, пустят ли? - самодовольно захохотал Кострица. - У меня там
женщины узурпировали всю власть, стерегут клинику, как ракетную базу, а то
и еще бдительнее, потому что у нас ведь не ракеты вылетают, а новые люди!
Впрочем, попробуйте. Я не против. А там, возможно, и я когда-нибудь с вами
перемолвлюсь словечком. Пожалуюсь, что ли. Помогать прямосудию наша
обязанность. Только где оно прямо, а где криво - кто ж это знает?
Он так и сказал: "прямосудию". Обмолвился или наоборот? Вот бы такого
профессора да на Нечиталюка. Но уже закрутилось так, а не иначе, и нужно
распутывать самому.
Из этого телефонного разговора только и пользы, что Твердохлеб понял: