"Павел Архипович Загребельный. Южный комфорт" - читать интересную книгу автора

знать все. А вот механизма высочайших отличий Твердохлеб не знал. Не имел
собственного опыта, поскольку орденов еще не получал, да и вряд ли получит.
В ту ночь он не заснул. Слонялся по комнате, пробовал читать, но не мог
сосредоточиться. В шкафах были одни только классики, а на классиков в этот
раз не хватало сил. Где-то под утро попал ему в руки томик Гоголя из
брокгаузовского издания. Статьи, каких давно уже не издают и еще раньше
перестали читать. Раскрыл наугад. Статья называлась: "Что такое
губернаторша". Советы жене калужского губернатора Смирновой: "Надобно вам
знать (если вы этого еще не знаете), что самая безопасная взятка, которая
ускользает от всякого преследования, есть та, которую чиновник берет с
чиновника по команде сверху вниз; это идет иногда бесконечной лестницей.
Эта купля и продажа может производиться перед глазами и в то же время
никем не быть замечена. Храни вас бог даже и преследовать".
Он перелистывал дальше: "Приставить нового чиновника для того, чтобы
ограничить прежнего в его воровстве, значит сделать двух воров вместо
одного. Система ограничения - самая мелочная система. Человека нельзя
ограничить человеком. На следующий год окажется надобность ограничить и
того, который приставлен для ограничений, и тогда ограниченьям не будет
конца".
Гоголь писал эти горькие слова, когда ему было столько лет, сколько ныне
Твердохлебу. Только Гоголь был гений, а он - лишь человек для тех самых
"ограничений". Какая тщетность!
Страшная ночь, в которой все валилось, крушилось, погибало, ночь,
напоминавшая ему самое ужасное весеннее утро на Куреневке. (Не хотел
вспоминать - само вспоминалось.) Эта ночь не принесла Твердохлебу ничего,
кроме открытия полного отчаяния: его послушность использована коварно и
недостойно, Кострица - жертва клеветы, а сам он - жертва глупой шутки,
коварства Нечиталюка или еще чего-то неразгаданного.
Пожалуй, недаром в их отделе, где все имели прозвища, его называли
Глевтячок*. Невыпеченный, сырой продукт таинственного происхождения.
Чувство достоинства демонстрировал редко, чувство юмора было спрятано так
далеко, что и сам его не замечал. Можно ли все на свете заменить
трудолюбием и старательностью? По крайней мере, в такую несчастную
бессонную ночь охотно веришь в подобную возможность. К тому же в этой
квартире от бессонницы и отчаяния могли спасти книжки. Книгами были набиты
все комнаты, передняя, коридоры, даже кухня, где собиралось все о пище,
доме, саде, одежде, моде, прихотях, чудачествах. Вообще говоря, людям
оставалось тут мало места для нормальной жизни, книги вели хотя и
молчаливое, но упорное наступление на них, захватывая все новые и новые
участки огромной квартиры, жадно пожирая кислород, угнетая их своей
тяжелой мудростью, многоязычностью, просто - неисчислимостью. Но в минуты
душевного разлада книги приходили на помощь, словно добросердечные люди.
Даже не обязательно нужно было читать ту или иную книгу, достаточно было
подержать в руке, переставить на другое место - и вроде становилось как-то
легче на душе, ты отгонял от себя надоевшую мысль, вокруг которой упрямо
перед тем кружил, как пьяный корабль или однокрылая муха.
______________
* Глевтяк - мякиш невыпеченного хлеба.

Где-то перед рассветом дверь неслышно отворилась, и в комнату вошел Тещин