"Светлана Захарова, Евгений Захаров. Рыцарь и Ко " - читать интересную книгу автора

одинокими путниками, и однажды, больной и голодный (видать, путники
попадались редко), пришел к нам. Мы его выходили и поселили в нашем
зверятнике, а за все его подвиги и смелость дали ему свирепое арабское
прозвище - Скалозуб. Вы уж простите, что я так разболтался: пытаюсь
приглушить воспоминания об ужасном рычании, послышавшемся из кустов. Вот
таком: "РРРРООООААААРРРРР!!!"
- ОГО! - и Причард слетел с седла. Мигом забившись в барсучью нору, он
немилосердно заорал: "Не ешь меня, я невкусный! Не ешь меня!" А я... Ну что
мне оставалось делать?
На ватных ногах, пошатываясь от тяжести отцовского меча, я пошел к
бузине и изо-всех-сил-не-дрожащим голосом крикнул:
- А ну-ка, выходи, чудище невиданное! Я сражусь с тобой и... э...
Нет, я не забыл, что нужно говорить в подобных случаях. Просто чудище
изволило показаться. Оно выползло из-за кустов и сразу же переплюнуло все
мои представления о драконах. У нее (или у него?) был большой хвост.
Огромный. Извивающийся. По огромности он был равен нашей конюшне, а по
извилистости - нашим подвалам. Но у драконов на хвосте есть специальный
костяной гребень, а у этого существа был просто хвост - как у змеи, безо
всяких гребешков. Следующее, что мне бросилось в глаза, - ноги. Целых шесть
коротких тумбообразных ног! У драконов всегда было по четыре ноги. Откуда
взялись еще две? Подозрительно. На лапах прочно сидело массивное тулово, на
котором, однако, я не разглядел ни малейших признаков крыльев. Да и вообще,
неправильно его драконом называть! Ну какой это дракон? Гребешка на хвосте
нету, шесть лап, бескрылый какой-то! Еще и мохнатый! Да, я же не сказал.
Все его тулово было покрыто серо-полосатой шерстью, как у моего кота
Базилия. Не я его так назвал, а Матильда, с нее и спрос. Кстати, о
Матильде. У чудища была такая голова, что в страшном сне не приснится! А
при чем тут Тильда? Ах, да. Я однажды видел очень страшный сон: будто бы
Тиль выходит замуж за Причарда, а я несу сзади ее фату, разбрасываю монетки
и, время от времени, стреляю в воздух из огнелука - такой штуки, которую
сладил наш придворный изобретатель Ванстоун, и из которой можно запускать в
небо разноцветные сполохи. Это еще что! На мне, кроме всего прочего, был
надет омерзительный черный бархатный костюм! Тьфу!
Но я отвлекся. Что у нас дальше? На морде существа, дракон оно там или
нет, было все, что полагается каждому приличному дракону: огромная пасть,
длинный кроваво-красный язык, острые зубы и горящие глаза... Да какие же
они, к черту, горящие? Нимало не свирепые - даже милые... круглые...
голубые... - глазищи разглядывали меня больше с добродушным любопытством,
нежели с желанием откусить мне поскорее голову и поглядеть, чего там
внутри. Но все же, я чтил рыцарский кодекс и посему счел нужным
предупредить:
- Остерегись, о зловредный дракон, и взгляни-ка...
Продолжить я не смог - чудище внезапно затряслось от хохота.


- О-хо-хо! - смеялось оно. - А-ха-ха! Дракон! Это я-то? Ой, не могу!
Остерегись! Ой, мама!
- Но-но, - сказал несколько обескураженный я. - Смеется над конем тот,
кто не осмеливается смеяться над его хозяином!
- А я не над конем смеюсь, - остановилось чудо-юдо. - А над тобой.