"Светлана и Евгений Захаровы, Александр Матюхин. Сказочники оптом и в розницу" - читать интересную книгу автора

Глава вторая

Что же произошло, когда я включился?

Когда-то в стародавние времена моя мамочка и, разумеется, я, раз в год
строго и неукоснительно посещали день рождения Фрогла Ван Бородавка. Это был
своего рода ритуал, обязательная процедура, потому как мамочка моя была
твердокаменно уверена: в один прекрасный день мы с ней примелькаемся Фроглу,
и тот не забудет упомянуть нас в своем завещании. А наследство у старого
Бородавка было немелким. Ого-го каким было наследство! Фрогл был одиноким и
самым богатым в Шаку и частенько сыпал налево и направо обещаниями, что,
дескать, ежели кто ему из сельчан глянется, беспременно отломится тому после
его, Бородавка, смерти солидный кусман движимости и недвижимости. Что ж,
вскорости этот самый день и наступил: после Превеликой резни, в коей Фрогл
сложил свою родовитую башку, оказалось, что завещание как таковое толком и
не составлено: на лучшее надеялся, видимо, старина Фрогл. Соответственно и
вся его недвижимость вместе с движимостью перешла государству. Моя
мамуленция, узнав об этом коварном поступке г-на Ван Бородавка, той же ночью
осквернила могилу Фрогла, и не единожды. Еще бы - ведь она в надежде на
будущий большой куш дарила старому обманщику самый дорогие подарки, какие
только могла себе позволить, в результате чего практически пустила по ветру
наше нехитрое имущество.
Куда это меня занесло, господа и дамы? Ах, да. Просто когда у тебя
такое ощущение, будто по голове лупят сразу тремя киянками, на ум сразу
приходит огромный оркестр в составе шестидесяти трех человек и одного
тролля-барабанщика, который по праздникам размещался у Фрогла в холле и во
всю дурь наяривал польку-бабочку. Вот именно сквозь шум от ударов того
самого ретивого тролля в мой мозг и прорвался чей-то голос:
- Сказать по правде, Големыч, твой очередной сказитель слегка
напоминает помесь твоего героического папашки и Николая Степановича
Лордкипанидзе.
- Отчего ж, любезный друг? - голос Кащея зазвучал, как будто об колено
ломали старую ветку.
- Изволь. Големом от него отдает по причине общей сероватости и
комковатости.
- А причем тут какой-то Лордкипанидзе?
- При том, что никакой особенной разницы между этим неказистым типом и
упомянутым мной Николаем Степановичем я не наблюдаю.
- Не понял, - вот тут я был с Кащеем абсолютно согласен.
- Он обыкновенный, Големыч. Упрощенный примитив. А ведь этот - хе-хе -
избранный оказался лучшим из трехсот кандидатов!
- Спешу заметить, что все известные мне сказочники ничем не выделялись
среди обычных людей. В этом и есть сакральный смысл и сермяжная правда -
необычное в обычном!
- То есть никого более экстраординарного ты - лично ты - не отметил? Не
выделил?
- Тебе хорошо говорить, сам-то в лаборатории отсиделся.
- От-си-дел-ся? Это что же я слышу, мука ты костная?!! И, главное, от
кого! На двенадцати цепях - двести лет без шуму и пыли! Пока мы тут, в
крови, поту и слезах...