"Хольм Ван Зайчик. Дело непогашенной луны ("Одрусь" #7) " - читать интересную книгу автора

того, как вопросы эти сформулировала злоба дня...
Может статься, все в мире, сами того не сознавая, до сих пор видят нас
так, как видели египтяне? Может, и мы, сами того не сознавая, до сих пор
видим всех как египтян?
Почему фараон вдруг ни с того ни с сего сказал: "Вот, народ сынов
Израилевых многочислен и сильнее нас; перехитрим же его, чтобы он не
размножался; иначе, когда случится война, соединится и он с нашими
неприятелями, и вооружится против нас, и выйдет из земли нашей"?* Почему?
Только ли потому, что пища и обычаи наши были "мерзостью" для египтян? Или,
может, и потому еще, что слишком уж ревностно, получив в свое время
богатейшие земли страны, сыны Израилевы держали себя наособицу, вчуже, и
слишком бескомпромиссно ждали, когда же наконец Бог, который привел их в
Египет, чтоб они переждали лихолетье и стали из большой, в семьдесят
человек, но все же одной-единственной семьи целым народом, уведет их
обратно, да еще и не с пустыми руками, а непременно обобрав приютившую
страну?**
______________
* Исх. 1: 9-10. Основные библейские пассажи, которые так или иначе
затрагиваются в размышлениях и высказываниях героя пролога, ввиду их большой
важности для понимания всего романа, приведены переводчиками в максимально
концентрированной форме в Приложении 1.
** "И сказал еще Бог Моисею... Когда пойдете, то пойдете не с пустыми
руками: каждая женщина выпросит у соседки своей и у живущей в доме ее вещей
серебряных и вещей золотых, и одежд, и вы нарядите ими и сыновей ваших и
дочерей ваших, и оберете Египтян" - Исх. 3: 15, 21-22.

Может же, наверное, быть так: что для одних - предмет гордости, в
глазах других - пример подлости?
Может, они видят нас так: эти, мол, саранчой летят туда, где сытно и
безопасно, отхватывают все лучшее, но стоит лишь прозвенеть звоночку
тревоги, галопом несутся вон, да притом начинают благоразумно, чтобы не
мучиться совестью, ненавидеть тех, кто их некогда пригрел? Мы, мол, живем
тут, и потому все здешние права нам подавай, но кроме них - еще одно,
специальное: право порскнуть в любой момент куда глаза глядят, и потому со
здешними обязанностями к нам лучше и не приставайте...
И бессмысленно спрашивать: а вы вели бы себя иначе? Не имея ни единого
родного угла на целом свете - не искали бы по крайней мере угла поуютней?
Ведь даже вы подчас покидаете родные страны в поисках лучшей доли...
Мысль его пошла вкривь и вкось еще в детстве, где-то за год до
бар-мицвы*. Дедушка Ицхак стал тогда адмор**, и в семье долго ликовали и
смиренно гордились. Но мальчишки из соседней деревни принялись при каждом
удобном случае дразнить дедушку, дразнить жестоко и глупо, как маленькие
озлобленные обезьянки; самой невинной из дразнилок была "Старый филин пёрнул
в тфилин!***"; они выкрикивали свои пакости на расстоянии, гнусно вихляясь,
приплясывая и корча рожи... "Как они все нас ненавидят", - словно бы чем-то
потаенно гордясь, причитали в общине, а он тогда подумал совсем иное и, как
всегда, когда приходила в голому новая мысль, не стесняясь, явился к
дедушке. "Почему, если одни люди кого-то очень уважают, другие обязательно
начинают его унижать?"
______________