"Борис Зайцев. Все написанное мною" - читать интересную книгу автора

когда очень смешно (ему), останавливается, вытирает платком негорькие
слезы, увеселяющие, читает, читает дальше. Мы, дети, тоже хохочем, из-за
чего, собственно? Но веселый ток идет от книги, и от отца. Написал все это
какой-то Диккенс. В допотопном рыдване (у нас тоже есть в этом роде),
неведомый мистер Пиквик, с товарищами-учениками - разные Топманы, Снодграсы
- куда-то едут, чего-то ищут. Собственно, трудно понять, почему это так
забавляет нас (милый, смешной и забавный мир приоткрывается). Благодушный
фантасмагорист Пиквик, через любимого отца, входит в дом наш, разливает
свое приветное веяние" ("Русская мысль", No2784, 1970, 2 апреля). Затем,
продолжает экскурс в детство Борис Константинович, "капитана Немо ждешь,
как подарка, каждую субботу (приложение к "Задушевному слову" - какое
название!). "Ребенком держал в руках книжечку в переплете - перелистаешь,
там какие-то мельницы ветряные, рыцарь на коне с копьем летит на них...
Книга "Дон Кихот" обладает таким свойством: незаметно, но чем дальше, тем
больше подымает она, просветляет и облагораживает. Прочитав несколько
страниц, закрываешь ее с улыбкой чистой, выше обыденного. Будто ребенок
тебя приласкал, но ребенок особенный, в нем чистота, музыкальность и нечто
не от мира сего".
Из русских писателей "Тургенев раньше других приходит". Наконец, Лев
Толстой "распростирает свой шатер огромный... И под кровом своим держит
тебя этот гигант сколько хочет. Сопротивляться бесполезно, да и нет
желания. Напротив, обаяние непрерывно". Достоевский же "настоящий" приходит
всех позже. Конечно, и во втором классе Калужской гимназии, таща утром
ранец в унылые арестантские роты по имени "классическая гимназия" (ante,
apud, adversus...2 собьешься, можно двойку получить), вспоминаешь "Бедных
людей", "Униженных и оскорбленных", вчера вечером читанных... но до
"Идиота", "Бесов", "Братьев Карамазовых" еще далеко, еще годы жить, чтобы
воистину родной литературой возгордиться, ни на какую ее не променять".
С той восторженной детско-юношеской поры и начинается для
---
Здесь и далее даты дореволюционного периода
даются по старому стилю. Перед, около, напротив (лаг.).


Зайцева самая колдовская власть, какую он всю жизнь радостно
приемлет,- власть книги.
В Калуге Борис заканчивает классическую гимназию и реальное училище. В
1898 году он не без внушений горячо любимого отца, возглавившего к тому
времени крупнейший в Москве завод Гужона (ныне "Серп и молот"), успешно
выдерживает конкурсные экзамены в Императорское Техническое училище. Однако
в этом одном из лучших высших учебных заведений страны, готовящих
инженерные кадры, Борису довелось учиться всего лишь год: его отчислили за
активное участие в студенческих волнениях (он был членом забастовочного
комитета). Опять трудные экзамены, на этот раз в Горный институт в
Петербурге. Но и здесь не суждено было сбыться мечтаниям отца, прочившего
сыну инженерную карьеру: он оставляет институт и возвращается в Москву,
где. снова успешно сдав экзамены по древним языкам (спасибо классической
гимназии!), становится на три года студентом юридического факультета
университета. Юношеская одиссея на этом не обрывается: и университет
окончить не довелось - помешало увлечение, ставшее вдохновенным деянием