"Виталий Закруткин. Подсолнух (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

Виталий Александрович Закруткин

Подсолнух


Рассказ

М.: Профиздат, 1988


Вытянутые с запада на восток, по весеннему небу медленно плыли мелкие,
кипельно-белые облака, и снизу, с залитой апрельскими лужами земли,
казалось, что кто-то неторопливо гонит по лазурной степи несметную отару
тонкорунных, чисто вымытых овец.
В бескрайней, как небо, холодной степи, словно тень недоступной
облачной отары, оставляя заметный след на бурой, вязкой земле, брела
окруженная лохматыми собаками овечья отара.
В это сияющее свежее утро после долгой голодовки овцы впервые покинули
зимние кошары и вышли в степь. Худые, давно не мытые, захлюстанные грязью,
глинисто-бурые, как земля, они брели понуро, еле передвигая ослабевшие
тонкие ноги. Снег только что стаял, обнажив мокрый старник - жесткий рыжий
типчак, примятые заросли черной полыни, редковатый кермек, - но голодные
овцы, горбясь, шевеля влажными губами, жадно пережевывали горькие пожухлые
листья и медленно двигались вслед за Отцом, который, опираясь на герлыгу,
грузно шагал впереди.
Так - Отцом - старого чабана звали тут все. И, может, только один
бухгалтер затерянного в степи овцеводческого совхоза знал фамилию, имя и
отчество Отца, потому что ежемесячно выписывал ему зарплату, которую по
доверенности получал и увозил в степь шофер-водовоз.
Отец родился, вырос и постарел в этой угрюмой степи. Безмятежной, дикой
пустыней раскинулась степь в междуречье - от казачьего Задонья до желтых
каспийских берегов, от Терека до исполинского полукружия Волги, и не было
тут ни зеленых рощ, ни веселых перелесков, ни кустарника - только полынь,
типчак да ковыли шелестели под ветром, мертвенно серебрились солонцовые
западины, изредка проносились стада быстроногих степных антилоп - сайгаков,
парили в поднебесье орлы, и ничто не нарушало извечного великого молчания.
К молчанию Отец привык давно. Лишь иногда он удостаивал своих подпасков
двумя-тремя словами, так же скупо говорил с овцами, с волкодавом Серком, с
солнцем, с пролетающими над степью журавлями, с талой водицей, которая
веснами жалостно журчала по степным балкам, а потом исчезала в жадной,
голодной земле...
Высокий, плечистый, с могучей грудью, Отец шагал впереди отары, не
оглядываясь. С его загрубелого от ветров и морозов лица не сходило выражение
сумрачного покоя, жесткие губы под седыми усами были плотно сжаты. За спиной
Отца с однообразным шумом, с пофыркиванием, с хрустом и шелестом шла
послушная его воле отара, и он был уверен, что старый Бадма, одетый в
неуклюжий ергак из конской кожи, зорко следит за отарой справа, а младший
подпасок, чернобровый казак Евдоким - чабаны звали его Донькой, - хотя и
распевает свои бесконечные песни, но не дает отстать ни одной овце.
Старого Бадму Отец знал лет шестьдесят. Оба они до революции батрачили