"Виталий Закруткин. Подсолнух (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

разные стороны - в земную глубь и в высоту, - они росли, сильнее и сильнее
давили на стенки лузги, и лузга беззвучно лопнула, распалась, освободив
живое семя. Питаемый корешком белесый стебель, пробивая толщу земли,
потянулся вверх, потом пронзил последний слой подсохшей почвы и, наконец,
проклюнулся, вышел из подземного мрака и замер, окруженный прохладой
бесконечного, наполненного свежим воздухом мира.
Была тихая, безлунная ночь. Мерцали звезды. Легкий шелест проносился и
замирал в травах. Земляной заяц - тарбаганчик - промчался, чуть не сломав
хрупкий стебель подсолнуха. В рассветном безмолвии на хилый, белесоватый
стебель пала и легла между его первыми крохотными листками холодная капля
росы...
На заре, когда овечья отара приблизилась к отрожине, Донька первый
подбежал к лунке, глянул и закричал, размахивая герлыгой:
- Взошел-о-ол! Взоше-о-ол!
Отец услыхал крик Доньки, но ничего не ответил ему и не ускорил шагов.
Шел он, как обычно, медленно, даже, может, медленнее, чем всегда. Только
глаза Отца выдавали его: потеплевшие, ясные, они сияли влагой, и он нарочито
медлил, чтобы подпаски не видели его таким.
- Иди, - сказал Бадма, - взошел твой подсолнух.
Донька прокричал, суетливо тыча себя кулаком в грудь:
- Я первый увидел! Подбег, гляжу, а он белеет, высунулся из земли!
Отец опустился на корточки, прикоснулся пальцем к слабому ростку.
- Ну что ж, - сказал Отец, - значит, живой.
Осторожными щипками он выполол вокруг ростка свежую поросль ковыля,
взрыл ножом и разгладил ладонью землю вокруг; снял с пояса обшитую сукном
флягу.
- Попей воды, - сказал Отец, - без воды тебе нельзя...
Поглядывая на Отца, Бадма разжег костер.
- Чего будем варить? - спросил он. - У меня есть сухой сыр-адам, муки
немножко есть. Давайте подоим овец, будан сварим.
- Ну его, ваш будан, - с досадой сказал Донька. - Уля обещала борща
привезти.
Повариха Уля, сероглазая девушка с густой, хорошей косой, каждый день
развозила чабанам горячий обед. Была она весела, приветлива, и ее всюду
встречали, как дочку. Только Отец с Бадмой издавна привыкли варить сами,
отказывались от Улиных услуг, предпочитая взятые в зимовнике продукты, из
которых они готовили на отдельном тырле привычные обеды: будан, шулюн,
баранину с диким луком - джамагулом.
Донька же с некоторых пор не разделял привычек старых чабанов. Каждый
день он настойчиво твердил о своей любви к борщу, хотя, когда приезжала Уля
и разливала густой, наваристый борщ, он почти не притрагивался к нему.
В этот день, как только показались запряженные в легкую арбу рыжие
кони, Донька побежал навстречу Уле, смущенно поздоровался и, шагая рядом с
арбой, сообщил:
- А у нас новость.
Уля сидела, свесив с арбы позагорелые босые ноги, придерживая рукой
укутанный сеном алюминиевый термос.
- Какая новость? - спросила она, оправляя платок.
- Подсолнух, который Отец посадил, сегодня взошел, - сказал Донька, - я
его первый на зорьке увидел. Подбег, а он выклюнулся вот такусенький.