"Естественный экономический порядок" - читать интересную книгу автора (Гезель Сильвио)

Как была обнаружена природа денег

Если надписи на монетах наносились для того, чтобы можно было прочитать о природе денег, то следует признать, что информация сия скудна. Вот что обычно написано: "10 марок", "10 франков" или "10 рублей", и если нам так и не удастся вычислить природу денег из этих слов, то вряд ли что существенного добавят к ним и комментарии… в виде "Mit Gott" или "Libertе, Egalitе, Fraternitе".

Если мы сравним современные немецкие монеты со старыми прусскими талерами, то можно заметить, что надпись, говорившая о ВЕСЕ монеты – исчезла. Поскольку указание о весе было очень важным и нужным (*Монета становилась собственно монетой, если сертифицировали её вес. Этот вес каждый человек мог проверить на весах и лично убедиться в том, что вес, указанный на монете, и вес, взвешенный на весах, совпадают. Количество монет можно было определить, взвесив их целую горсть, и наоборот – зная вес, можно было сказать, сколько монет), убрали данную надпись неспроста, а с какой-то целью. Почему? Наверно потому, что указание веса выявляло наличие проблем, которые не могли быть разрешены монетарными теориями, пришедшими на смену монетарным теориям вчерашнего дня. Убрав надпись о весе монеты на новых деньгах, официальная власть, эмитирующая эти деньги, по крайней мере избежала опасности быть вовлечённой в явные противоречия.

Если "XXX талеров равняется фунту чистого серебра" (* "XXX ein Pfund Fein" надпись на старом прусском талере), то фунт чистого серебра равен 30 талерам, не так ли? А сам талер становится посредством этой надписи всего лишь единицей веса по отношению к чистому серебру, точно так же, как и в Англии для взвешивания определённых товаров пользуются нигде более не существующими величинами (баррель нефти, к примеру, или то, что бриллианты взвешиваются в каратах. В Невшателе "мерой" веса яблок или помидор является 20 литров, а "мерой" зерна – 16 литров).

Итак, фунт чистого серебра равен 30 талерам. Если предположить, что теория талеров такова, что приравнивается к серебру, к определённому его весу, то как определить, к чему приравнять серебро? Как нам отделить одну тридцатую часть фунта серебра от одного талера? Разве можно из серебра делать две вещи одновременно, т. е. серебро и талер? До 1872 г. цифра XXX на талере считалась одним фунтом чистого серебра, а вот после 1872 г. – уже не считалось. Если более позднее допущение возможно (а это уже ФАКТ), то тогда выходит, что первое допущение было изначально ЛОЖНЫМ, т. е. надпись на монетах, которые мы видели, в качестве одного допущения, на самом деле давала нам два допущения – одним был талер, а другим – материал, из которого талер был сделан. Только вес одного талера был равен одной тридцатой части фунта серебра, значит, из фунта серебра можно было сделать тридцать талеров. Точно так же, как из одного фунта железа можно было сделать подкову. Но талер ведь не представлял из себя части серебра, точно так же, как дом не представляет из себя нескольких тысяч кирпичей, а пара ботинок – квадратный ярд кожи. Талер был продуктом, который производил немецкий монетный двор, и этот продукт очень здорово отличался от серебра. Причём, несмотря на надпись на старых прусских талерах, точно такое же положение было и тогда, когда талеры были в ходу. До демонетизации серебра.

Надпись на талере и материал, из которого он был сделан – это одно и то же допущение; демонетизация серебра лишь подтвердила одновременное существование двух концепций-допущений в одном талере. Запрещение печатать деньги из серебра сделало талер прозрачным, теперь, через серебро, мы видим истинную природу талера. Раньше мы верили, что талер – это просто серебро, а теперь мы должны признать, что это ещё и деньги. Мы отрицали наличие души в талере, но теперь, после его смерти, его душа выскользнула из него прямо на наших глазах. До запрещения печатать монеты из серебра граждане Пруссии видели в серебре только серебро; теперь же, в первый раз за всё время обнаружилась непосредственная связь между серебром и законами государства, которое монопольно могло производить один продукт, деньги.

До запрещения печатать серебряные монеты все объяснения денег от теоретиков: и монометаллистов, и биметаллистов несли в себе бремя противоречия; после демонетизации серебра обнаружилось, что, несмотря на то, что монеты делались из металлических болванок, сами металлические болванки вовсе не представляют из себя денег.

"Монеты есть слитки металла по весу и чистоте, удостоверенные печатью монетного двора."

(Шевалье, "Деньги", p.39)

"Наша немецкая марка есть просто 1/1395 фунта золота."

Отто Арендт.

Никто почему-то не видел, что свободное обращение серебра, на практике это выглядело как возможность свободно чеканить из слитков серебра монеты, а монеты переплавлять в слитки серебра, было законом, законом, изданным государством, законом, зависящим от воли эти законы издающих. Никто не видел, что сам талер представляет из себя особым образом произведённый продукт, но продукт особого рода – продукт юридический, а серебро было выбрано лишь в качестве сырья для производства этого продукта. Закон произвёл талер; закон же произвёл из талера нечто другое; а то, что утверждается здесь о талере, равным образом подходит и к его наследнице – немецкой марке. Ныне мы имеет право свободно чеканить деньги из золота. Данное право было дано нам нашими законодателями. Они сделали этот закон, они же могут его и отозвать. В любое время мнение общественности может измениться, уже сейчас раздаются голоса, что не так всё просто с этим золотым стандартом, есть кое-какие изъяны в этой схеме. Но если к критике прислушаются, если монетный двор перестанет чеканить золото – а вместо золотых монет будут гулять бумажки с надписью Рейхсбанк, и эти бумажки будут признаны законным средством платежа, что есть первый шаг в этом направлении – то каково тогда будет соотношение золота к нашим деньгам? Точно таким же как к меди, серебру, никелю и бумаге, т. е. как к материалу, из которого будут произведены деньги; т. е. отношение, получающееся между домом и кирпичом, кожей и обувью, железом и плугом? Тогда всякая попытка отыскать след между тем, что есть материал, из которого делаются деньги, и тем, что есть сами деньги – исчезнет, останется только разница между золотом и маркой, серебром и талером, между соломенной шляпой и соломой.*

(*Теория золотого стандарта так запутана, что её будет непросто объяснить на словах. Во время дискуссий, предшествовавших введению золотого стандарта в Германии, умы занимала теория золотого слитка. "Ценность денег в том, что они сами из себя представляют", – сказал Бамбергер, – "А золото заставляет относиться к себе как к деньгам в силу своих металлических свойств."

Как мы можем примирить с этим утверждением следующий факт: спустя несколько лет в Германии появилось "Общество по защите немецкого золотого стандарта"? Что, золото прекратило представлять из себя то, что оно всегда представляет, перестало иметь свойства металла? И вообще, при чём здесь именно "немецкий" золотой стандарт? Если, как утверждает теория, немецкая марка есть слиток золота, определённого веса, то не является ли этот слиток не в меньшей мере и французским, русским или японским? Или немецкие плавильные печи производят только чисто немецкое золото, тогда как его химически определить от золота других наций? Название этого "общества", так же как и листовки, им публикуемые, содержат только слова, а не смысл.

В качестве примера состояния дел в Германии с монетарной теорией ещё десять лет назад стоит упомянуть о том, что призыв к созданию этого общества был подписан людьми, которые не обладают никаким профессиональным опытом в монетарной теории. Господа Моммзен (историк) и Фирхов (антрополог) поставили свои подписи под призывом… они могли бы с точно таким же успехом предоставить свои подписи для организации общества "выращивателей коз". Для них монетарная теория – это ерунда, просто попросили, ну почему ж не подписать-то?)

Следовательно, мы должны делать строго различие между собственно деньгами и материалом, из которого они сделаны, между немецкой маркой и золотом. Деньги и материал – это не одно и то же, между ними стоят законы государства. Причём сегодня закон их объединяет, а завтра – может разъединить.

Различие между деньгами и материалом, из которого они сделаны, существовало всегда. Оно существовало в скрытой форме, когда деньги были серебряными, существует скрыто и в золоте. Само различие чётко проявляет себя, когда один вид денег внезапно изымается из оборота действием закона. Различие это совершенно очевидно сегодня именно тем, кто ещё вчера думал, что в серебре спрятано нечто, что позволяет им быть деньгами. Сегодня же оказывается, что это закон придаёт деньгам то свойство, которое есть у денег, а материал может быть буквально какой угодно.

Но вот интересно, а что думают наши законодатели, когда возникает денежный вопрос, когда, к примеру, они берут в руки немецкую марку и спрашивают себя: а что это? Осознают ли они тот факт, что немецкая марка НИКОГДА не была идентифицирована таким законным образом, чтобы хотя бы одна из ныне существующих монетарных теорий могла сравниться с введённым золотым стандартом; что введение немецкой банкноты ставит крест на ортодоксальной теории золотого стандарта; что надпись на банкноте звучит глупо?

"Рейхсбанк обещает оплатить имеющему эту банкноту 100 немецких марок по золотому стандарту" – вот такая вот надпись! А монетарная теория декларировала, что эти банкноты будут приниматься к оплате только из-за этой надписи с обещанием заплатить. Но ведь сама надпись прямо запрещает то, что эта банкнота действительна в качестве законного средства платежа! И всё же эти банкноты в ходу. Как такое возможно? Немецкий крестьянин, к примеру, решил продать свою корову за 1000 серебряных марок, которые, если их переплавить, составят только 400 марок, если пересчитать их в деньгах (стоимость отлитого слитка серебра будет 400 марок), и что, так ли он захочет отдать корову в обмен на банкноту, которая и с точки зрения материала, и с теоретической точки зрения представляет для него кусок бумаги!

Надпись на бумаге должны быть приведена в соответствие с фактами. И на бумаге, так же, как и на золотых или серебряных монетах должно быть просто написано: 10, 20, 100 марок. Остальную часть надписи, особенно "оплатить", следует убрать. Слово используется для обещания заплатить в векселях, расписках и т. д.; сами банкноты ничего обещать не могут. В США, к примеру, если написано "обещаю оплатить", то по такой бумаге можно получить не только деньги, но и проценты, как по банковскому вкладу; но с банкнотами всё наоборот, тот, кто выпускает их, тот и имеет свой процент.*

(*Выпуская, эмитируя 10 миллиардов марок, государство получает ежегодно 500 миллионов марок только в виде процентов.)

Эмитент банкнот, т. е. государство, является кредитором, а обладатель банкноты – должником. "Рейхсбанк обещает оплатить имеющему эту банкноту…" должно быть изменено на "Это есть 100 марок." Банкноты, несмотря на все свои надписи, в принципе не могут ни обещать, ни платить. Договор о кредите с включённым процентом, при такой ерунде, написанной в нём, как на банкнотах, можно и не оплачивать. Но где ещё, кроме как на банкнотах, можем мы найти кредитора, которому обладание бумагой стоит процентов, а получатель этих процентов – должник, и в то же время такая бумага равна по обязательствам долговой расписке с выдачей долга под проценты? Германский имперский займ, который приносит держателям 3% ежегодных процентов, стоит сегодня (в 1911 г.) 84,5 марки; а немецкая банкнота, которая приносит ежегодно её обладателю 4, 5, 6, 8,5% процентов, равнА этому имперскому займу. (*Рейхсбанк дисконтирует коммерческие бумаги вне зависимости от того, в чём они выписаны – в банкнотах или в золоте. Он получает процент с обоих. И всё же банк считает золото как часть капитала, а вот банкноты – КАК часть ДОЛГОВ!) Закон и монетарная теория сегодня – обои! – относятся к бумаге одинаково, считая эти бумажки обещанием оплатить, обещаниями, сделанными всё те же должником!

Подобная юрисдикция и псевдо-научная теория полные ерунды – должны быть выброшены и забыты.

Целлюлоза банкнот, так же как медь, никель, серебро или золото – это всего лишь МАТЕРИАЛ, из которого сделаны деньги. Все различные формы денег, материалов взаимозаменяемы между собой и обладают одинаковой ценностью в виде денег. Они все есть субъект эффективного контроля со стороны государства. Никто не покупает деньги из бумаги за металлические деньги одного и того же государства; они МЕНЯЮТСЯ: один номинал – на такой же номинал, только исполненный в ДРУГОМ материале. Обещание платить на банкноте должно быть устранено, нужна вот такая надпись: "Это 10, 100 1000 марок немецкого стандарта."

Банкнота находится в обращении наравне с металлическими деньгами не потому и не вопреки надписи на них.

(*Когда бумага (стоимость её) падает ниже уровня стоимости металлических денег, то, по закону Грэшема , металл уплывает из страны. А в стране остаются только бумажные деньги.)

Какие силы, спрашиваем мы, делают изготовителя банкнот (эмитента) кредитором, получающим свой процент, а держателя банкнот – лицом, уплачивающим долг? Без сомнений этот мираж возникает только по одной причине: такие бумажки обладает привилегией БЫТЬ ДЕНЬГАМИ. Поэтому мы должны исследовать природу этой привилегии более подробно.