"Валерий Замыслов. Иван Болотников (Исторический роман) " - читать интересную книгу автора

темницы выпустить и на кожевню посадить. Там к чанам приковали и заставили
кожи выделывать.
Всю зиму маялись. Кормили скудно, отощали крепко. А тут на Святой1, по
вечеру, приказчик с холопами ввалился. Оглядел всех и на меня указал:
"Отковать - и в хоромы". Повели в терем. "Пошто снадобился?" - пытаю.
Холопы гогочут: "Тиун медвежьей травлей удумал потешиться. Сейчас к
косолапому тебя кинем". Толкнули в подклет, ковш меду поднесли: "Тиун
потчует. Подкрепись, паря". Выпил и ковш в холопа кинул, а тот зубы скалит:
"Ярый ты, однако ж, но медведя те не осилить. Заломает тебя Потавыч!"
Обозлился, на душе муторно стало. Ужель, думаю, погибель приму?
А тут вдруг на дворе галдеж поднялся. Холопы в оконце глянули - и к
дверям. Суматоха в тереме, крики: "Боярин из Москвы пожаловал!..
Поспешайте!" Все во двор кинулись. Остался один в подклете. Толкнулся в
дверь - заперта, хоть и кутерьма, а замкнуть не забыли. На крюке, возле
оконца, фонарь чадит. Оконце волоковое, малое, не выбраться. Вновь к двери
подался, надавил - засовы крепкие, тут и медведю не управиться. Сплюнул в
сердцах, по подклету заходил и вдруг ногой обо что-то споткнулся. Присел -
кольцо в полу! Уж не лаз ли? На себя рванул. Так и есть - лаз! Ступеньки
вниз. Схватил фонарь - и в подполье. А там бочки с медами да винами.
Смешинка пала. Надо же, в боярский погребок угодил, горькой - пей не хочу.
Огляделся. Среди ковшей и черпаков топор заприметил, должно, им днища
высаживали. Сгодится, думаю, теперь холопам запросто не дамся. В подполье
студено, откуда-то ветер дует. Не киснуть же боярским винам. Поднял фонарь,
побрел вдоль стены. Отверстие узрел, решеткой забрано. А на дворе шум, вся
челядь высыпала боярина встречать. Фонарь загасил: как бы холопы не
приметили. Затаился. Вскоре боярин в покои поднялся, и на дворе
угомонились, челядь в хоромы повалила. Мешкать нельзя, вот-вот холопы в
подклет вернутся. Решетку топором выдрал - и на волю. На дворе сутемь и
безлюдье, будто сам бог помогал. В сад прокрался. Вот, думаю, на волюшке.
Но тут о скоморохах вспомнил. Томятся в кожевне, худо им, так и сгниют в
неволе.
Вспять пошел, к амбарам. А там и кожевня подле. Никого, один лишь
замчище на двери. Вновь топор выручил. К скоморохам кинулся, от цепей
отковал - и в боярский сад. Вначале в лесах укрывались, зверя били да сил
набирались. Потом на торговый путь1 стали выходить, купчишек трясти.
Веселые в город засобирались, посадских тешить. Наскучила лесная жизнь.
Уговаривал в Дикое Поле податься - не захотели. "Наше дело скоморошье, на
волынке играть, людей забавить. Идем с нами". "Нет, - говорю, - други, не
по мне веселье. На Дон сойду". Попрощался, надел нарядный кафтан,
пристегнул саблю - и на коня. На Ростов поскакал, да вот к Багрею угодил.
- На Ростов? Ты ж в Поле снарядился.
- А так ближе, Васюта. Лесами идти на Дон долго, да и пути неведомы. А
тут Ростов миную - и в Ярославль.
- Ну и что? Пошто в Ярославль-то? - все еще не понимая, спросил
Васюта.
- На Волгу, друже. Струги да насады до Хвалынского моря2 плывут.
Уразумел?
- А ведь верно, Иванка, так гораздо ближе, - мотнул головой Васюта.
- Лишь бы до Самары добраться, а там до Поля рукой подать... Идем
дале, Васюта.