"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу автора

подле самого царя Дмитрия ходит. Государь же вот-вот выступит на Русь. Худо
придется Шубнику.
Пашков всегда недолюбливал князя Василия, а теперь и вовсе
возненавидел. Случилось это два года назад, когда Истома был послан
веневским головой на Москву. Время голодное. В стольном граде нещадно
разбойничала чернь.
Ехал по Москве зимними сумерками. В одном из глухих переулков
навалились на Истому лохматые мужики с дубинками; вмиг стащили с коня,
натянули на голову мешок, опутали веревками и куда-то поволокли.
Мало погодя притащили Истому в душный, закоптелый сруб; скинули мешок,
освободили от пут. В срубе смрадно чадил факел, воткнутый в железный ставец.
Пашков молчаливо обвел хмурыми глазами татей. Их было около десятка:
кудлатые, в рваных дерюжках, в старых облезлых шапках.
- Перетрухнул, барин? - вопросил рослый сухотелый детина.
- Мне вас, лиходеев, пужаться неча, - спокойно отозвался Истома.
- Так ить живота лишим, - подскочил к Пашкову худой, длинношеий космач
со злыми прищуренными глазами. Выхватил из-за голенища сапога нож, приставил
к Истоминой груди. - Кровя выпущу, барин. Страшно, хе-хе.
- Страхов много, а смерть одна, тать.
Лихой присвистнул.
- Нет, ты глянь на него, Тимоха! - повернулся космач к детине. - Эких
бар мы ишо не заарканивали. Ужель и впрямь не боится?
Кольнул Пашкова в шею, потекла кровь.
- Буде, Вахоня! - строго прикрикнул Тимоха и, поднявшись с лавки,
подошел к Истоме.
- Ране не зрел тебя на Москве. Никак уездный дворянин? Чего ж без слуг
пожаловал? В Белокаменной у нас лихо. Откуда ты?
- Не пред тобой мне ответ держать, - сердито молвил Пашков.
- Вестимо, - хмыкнул Тимоха. - Баре перед смердом шапку не ломают... А
по одежде ты служилый. Вон и пистоль, и сабля, и бляха с царским орлом. В
головах ходишь, а?
- Не твое песье дело. Кончай уж.
- Не задолим, барин, - вновь подскочил Вахоня. - В сей миг на тот свет
отправим.
Истома глядел на лица татей и отрешенно думал:
"Не гадал, не ведал, что так помереть придется. Ну, да все от бога,
каждому свой удел... Брониславу жаль. Кручиниться станет, с горя иссохнет...
Чада? Чада погорюют малость и забудут. Ребячьи слезы недолги. А супругу
жаль. Славная женка..."
- Слышь, барин, за кого грех замаливать? - вопросил один из
разбойников.
- Не вам, душегубам, за меня богу молиться, - насмешливо бросил
Пашков. - Есть кому... Дайте весточку в Венев. Супруга там моя, Бронислава
Захаровна Пашкова. Да не сказывайте, что от лихого ножа загиб. Преставился,
мол, в одночасье. Все ей горевать полегче.
- Выходит, Пашков?.. А холопы у тебя водятся? - полюбопытствовал
Тимоха.
- Не без того, тать.
- Так, кормишь ли? Мы-то с голодухи в разбой пошли. Князь Василий нас
не прытко жалует.