"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу автора - Дурью мается государь. Статочное ли дело Ваську Шуйского миловать?
Пройдоха из пройдох. Давал за него черт грош, да спятился. Васька и сквозь сито проскочит. Хитрокозник! Будет ли он у царя в послушании. - Не будет, - кивал Молчанов. - Не таков Шубник, чтоб в покое жить. Погоди, сызнова на государя зло умыслит... Чу, царь в предбанник вошел. Провожая государя тайными переходами в опочивальню, науськивали на Шуйского. Но Самозванец, разомлевший от "бесовских" ласк, лениво отмахивался: - И полно, полно вам боярина хулить. Шуйский мне будет верен. Шуйский же и впрямь не помышлял о покаянии. Исподволь, сторожко готовил новый заговор. Подмечал каждый промах за Расстригой, ждал, когда народ озлобится против немчинов и ляхов. Недовольство ширилось с каждым днем. Шляхта бесчинствовала на улицах, зорила дворы и лавки, оскверняла божьи храмы. Москвитяне взроптали: - Доколь терпеть ляхов? То насильники, душегубы и святотатцы! То там, то здесь начинались шумные драки. Дело доходило до смертоубийств. Брожение усилилось в дни свадьбы Самозванца с Мариной Мнишек. Венчались 8 мая 1606 года, накануне празднования дня святого Николая Чудотворца. Народ возмущенно выплескивал: - То грех великий! - Кощунство! Выползли блаженные во Христе, калики, убогие. Вопили: - Сором, православные! Не простит господь святотатства. Грядет беда Венчанье было в Успенском соборе. Стрельцы пропускали ко храму лишь бояр, дворян, шляхтичей да иноземных купцов. Посадчан же грубо гнали бердышами прочь. Ляхи стояли в соборе с оружием и в шапках. Бояре, зло поглядывая на иноверцев, крестились. Скверна храму! Всей православной вере поруганье! На свадьбу приехали тысячи ляхов. Гостей разместили в Кремле, выгнав из хором не только дворян и купцов, но и многих бояр. По площадям и торжищам шныряли люди Василия Шуйского, вещали: - Сгинет Русь от немчинов. Царь-то, чу, православную веру надумал порушить. Храмы-де повелел пограбить и позакрыть, а замест их иноверческие костелы поставить. Загубит он Русь! Народ роптал, а Дмитрий Самозванец упивался пирами да медовым месяцем. Пьяные ляхи скакали по улицам, давили москвитян, стреляли из пистолей и мушкетов, грабили прохожих, вламывались в хоромы и избы. Хвастливо орали: - Что ваш царь?! Мы дали царя Москве! Повинуйтесь Речи Посполитой. Москва наша! Вы ж холопы и быдло! Посадчане не сносили обид, лезли в драку, выходили на жолнеров с дубинами и топорами. "Крик, вопль, говор неподобный! О, как огонь не сойдет с небеси и не попалит сих окаянных!" - воскликнул летописец. Черная глухая ночь тринадцатого мая. Хоромы Шуйского. В брусяных покоях князья, бояре, воеводы, головы и сотники псковского и новгородского войска, стянутого под Москву. Здесь же купцы и пастыри. |
|
|