"Валерий Замыслов. Огнем и мечем ("Иван Болотников" #2) " - читать интересную книгу авторанамаялись, мочи нет. Ивашка до последнего ошметка сусеки вымел, лиходей!
- Из Севской, сказываете? - переспросил служилый и повернулся к стрельцам. - Кажись, Митька Рыжан из Севской волости. Так ли, Митька? - Так, батюшка Артемий Иваныч, - кивнул сотнику бровастый и широкоскулый стрелец с рыжей бородой. - Вот и добро, - вновь крякнул сотник. - А не скажите ли, православные, чьих вы помещиков будете? - Ране мы помещиков не ведали, - отвечали мужики. - Жили общиной. Опосля ж мирскую землю дворянам пожаловали. Стали мы за господами жить. Несли оброк Ивану Пырьеву, Демьяну Кислицыну, Григорию Ошане. Мужики называли господ, а Митька Рыжан чутко ловил ухом. - Слыхивал, - молвил он. - Ошаню в обличье зрел. Бывал у него на Пасху. - Ну коли так, проводи их, Митька. Стрельцы, оставив мужиков, поехали дозирать окрест, а Митька направился с крестьянами в стан. Князь Трубецкой, на диво, принял мужиков радушно. Весть о "севских крестьянах" встретил с превеликой радостью. - Мужики из-под Вора бегут! И какие мужики? Севрюки, что своевольством известны. Знать, крепко насолили им путивльские крамольники. То нам на руку. Отпишем грамоту царю, в города и уезды гонцов пошлем. Пусть вся Русь ведает о расправах Болотникова. Всех новоприбылых "ратников" направили к "даточным" людям, разместившимся на берегу Недны у перелеска. - Ставьте себе шалаши - и за работу, - сказал мужикам сотский. - Всяка: мосты рубить, перелазы ставить, землю копать, телеги чинить. Рассиживать некогда. - Дело свычное, управимся, - сказал Семейка и прикрикнул на мужиков: - Лодыря не гонять, на службу пришли! Пятый день лазутчики Болотникова в рати Трубецкого. Сведали многое, но Семейка недоволен. Ночью, лежа обок с Афоней, шептал: - Иван Исаевич особливо о пушкарях наказывал. Мы ж о наряде ничего не знаем. И не проберешься. - Заставами окружили, куды уж пробраться, - вздохнул Афоня. На другой день чинили подводы; подновляли новыми тесинами телеги, стругали оглобли, мазали дегтем колеса. Подъехал молодой пушкарь, хохотнул: - Проворь, проворь, лапотники!.. Много ли дегтю? - А те какова рожна? - вопросил Афоня. - Пушкарскому обозу снадобилось. Велел Кузьма Андреич оставить три бочонка. Ужо приедет. Афоня вдруг широко осклабился. - Обличье твое прытко знакомо. Не Петруха ли Зайцев? - Обознался, отец. Отроду Еремой Бобком величали. - И впрямь обмишулился. У того глаза навыкате да и нос огурцом. Ты ж вон какой молодец. Девки тя, поди, любят. - Не жалуюсь, - ухмыльнулся детина. - Ну будь здоров, отец. Недосуг. Пушкарь уехал, а Шмоток раздумчиво скребанул перстом куцую бороденку. - Еремей Бобок... Не забыть бы, прости осподи. |
|
|