"Альберт Зарипов. Был жестокий бой" - читать интересную книгу автора

проблемы. Потому что, если судить по их явно неухоженному внешнему виду и
откровенной небритости, эти российские военнослужащие проживали здесь никак
не меньше недели. Однако заросшие щетиной щеки и подбородки, а тем более
вымазанные грязью штаны и бушлаты, не говоря уж о сапогах... Все эти бытовые
неудобства ни в коей мере не сказались на добром расположении духа местных
солдат и офицеров.
Наверное, раньше здесь добывали строительный песок и поэтому по обеим
сторонам дороги осталось большое количество широких ям, неглубоких котловин,
а также карьеров с пологим дном. Именно в этих естественных укрытиях
находилась боевая техника и грузовые автомашины. Здесь же проживали и добрые
люди... Они хоть и выглядели несколько неопрятно, но тем не менее... С
добротой все у них было в порядке. Потому что тащить вручную длинные и,
наверняка, страшно тяжелые ящики с какими-то боеприпасами... Думаю, что это
были реактивные снаряды для Града... Если не больше, то есть для Смерча или
даже Урагана... Как бы то ни было, но тащить вручную эдакую тяжесть... А
может быть даже и заряжать их вручную!... Нет... Эти трудяги-солдаты были
точно хорошими и непременно добрыми людьми.
И все равно мне их было жалко... Наверное потому, что их лица помимо
доброты излучали чувство смертельной усталости. В это чувство входили также
постоянные недосыпания и регулярные недоедания, бесконечные физические
усилия и элементарные бытовые тяготы...
Но тут мы повернули в очередной раз и выехали на открытое пространство.
Именно отсюда я и увидел город Грозный. Эту свободолюбивую столицу гордой
Ичкерии. Одноэтажные окраины были затянуты сплошной дымкой, над которой
возвышались грязновато-белые высотки. Судя по всему, город горел. Открытого
пламени не было видно, и тем не менее Грозный горел.
А еще там шел бой. Он как бы состоял из дежурных очередей, которыми
обменивались выдохшиеся противоборствующие стороны, и из ожесточенных
перестрелок в соседних кварталах. Возможно где-то снайпера старательно
выискивали для себя новые цели и очередные жертвы. Скорей всего, наводчики
подгоняли перекрестия в нужные точки и привычно давили на спуск,
электрический или же механический. Минометчики устало зажимали уши, потому
что через секунду-другую прозвучит оглушительный хлопок и мина полетит прямо
в свою точку попадания...
Словом, все эти групповые и одиночные действия объединялись в одно
понятие - в городе Грозном шел бой. Один для всех и для каждого в
отдельности.
А мы ехали дальше. Ведь уже темнело и нам следовало поторопиться, чтобы
оказаться в аэропорту Северный до наступления сумерек. На каком-то
перекрестке на глаза попался одиноко стоящий домик. Попавшим в него снарядом
разворотило один угол, поэтому нам была видна внутренняя обстановка. Вернее,
все то немногое, что от нее осталось. Проехав чуть дальше, я увидел стоявший
рядом с домом открытый ГАЗ-66, в кузове которого валялось несколько досок.
Там же находился полуразодранный диван и какая-то тумбочка. Вот из
полуразрушенного строения показалось двое солдат с очередной партией
свежесорванных досок.
Я все понимал. Здесь война диктовала свои законы, и им следовало
подчиняться, чтобы увеличить свои шансы на выживание. Ведь доски - это
прежде всего дрова, а значит и тепло. Ободранный осколками диван вполне
сможет заменить солдатскую кровать. Ведь на голой и сырой земле особо так не