"Яна Завацкая. Разорванный мир " - читать интересную книгу автора

волна тяжести, как свинцовая плита навалилась на грудь, но "Ос" выдержал, и
Дали атаковала "Маг" сзади. Она не стреляла, выжидая нужное расстояние,
стараясь не спугнуть - пилот "Мага" не видел ее сзади и не предполагал, что
она может быть уже там. И когда расстояние до "Мага" уменьшилось до
полукилометра, Дали начала стрелять. Снарядами она расколотила хвост
самолета, и дымясь, он стал входить в штопор. Точка стремительно вылетела
вверх из падающего истребителя, пилот катапультировался... И тотчас раздался
в шлемофоне голос Арлет: " Эскадрилья, внимание! Отходим! Задание выполнено,
идем домой!"

Мир стал серым. В нем не было больше радости. Не было красок, и ничто
не могло здесь быть интересным. Не было и горя. Только серая дверь, а за
дверью - бездна. Черная бездна. И Дали что-то говорила, паковала чемодан,
даже, кажется, улыбалась, она ехала на тряском грузовике, потом на вокзале
покупала детям подарки. А на самом деле она все время стояла рядом с
бездной, и подспудный страх - открыть дверь - преследовал ее. Откроешь
дверь, и там, за ней... А здесь было тихо, только серая пыль запорошила весь
мир. Лица под слоем этой пыли казались какими-то скучными, больными,
тусклыми. Голоса звучали приглушенно. И поезд на Листрану, поезд, который
шел так медленно, полз, пропуская военные эшелоны, даже он стучал по рельсам
очень тихо, словно сквозь слой ваты. В купе Дали ехала одна, и это было
хорошо. Мало народу сейчас стремилось в тихую, удаленную от границ и фронта
Листрану. Можно было лечь на полку и не двигаться. Не думать ни о чем.
Только сдерживать руками дверь - чтобы не открылась ненароком, чтобы не
выпасть в бездну.
Это не первый раз у тебя, напоминала себе Дали. Да, не первый. Но все
прошлые разы, все погибшие подруги, сестра, тетя, бабушка - все они и были в
этой бездне, и боль от потери их даже и с годами не стала легче. К ней
просто привыкаешь. Можно привыкнуть, иногда как бы даже забывать эту боль.
Но как только вспомнишь имя - заболит с прежней силой. Не становится легче.
Не становится. Все серое. И главное, похоже, что это уже навсегда.
Дали ничего не ела. Она спала долго, долго. Поезд стоял почти
двенадцать часов. Потом тронулся. Дали проснулась. Сходила в туалет и легла
снова. Вагон качался на рельсах, полку мягко потряхивало. Дали не думала ни
о чем. Если думать о детях, о матери - сразу вспоминаешь, что хотела-то
приехать вместе с Римондой, познакомить ее с домашними. Можно еще думать о
том, что ТЕ летели бомбить госпиталь, а в госпитале - тоже чьи-то сестры,
подруги, дочери... И не зря все это получилось. Не бессмысленная гибель. Но
почему-то и это не было утешением. И как ожог мысль - почему не ты? Дали
родила и вырастила двоих детей, она пожила достаточно, хорошо пожила... У
Римонды все только начиналось. И не одна она погибла. Еще одна жизнь, совсем
крошечная. Господи, какая же это нелепость...
Можно было думать о Боге, но Дали не привыкла к этому. Вот Римонда,
другое дело, та всегда мыслями готова была обратиться к Всевышнему. И все,
связанное с религией, для Дали навеки теперь было связано с Римондой. Иногда
она начинала плакать, иногда чувствовала тошноту. Потом засыпала и
просыпалась снова. Поезд то стоял, то тихонько трясся по рельсам. Потом в
купе к Дали вошла молоденькая проводница. Заподозрила, видно, неладное. Или
просто почувствовала. Девушка предложила Дали чаю, та отказалась. Проводница
замялась и сказала, что у нее есть немного виски, не хочет ли Дали купить...