"Яна Завацкая. Эмигрант с Анзоры ("Квиринские истории" #2) " - читать интересную книгу автора

наша общага стоит в полуаре от нового корпуса и в четверти ара от столовой.
В шесть часов же столовая уже открывается. Пока туда-сюда бегаешь... К тому
же я просто устал. Короче говоря, я направился в столовую прямо в
строительной брезентовой спецовке, в резиновых сапогах. По дороге заскочил к
Арни в мастерскую.
Арни, как и мы, работает сборщиком. Хотя у него талант, и в школе он
даже обучался на специальных художественных курсах. Но мест в Магистерии
Искусств не предвидится, так что художником ему не быть все равно. Однако,
так как профессиональный художник у нас на весь Лойг только один, Арни то и
дело освобождают от работы в цеху - плакат нарисовать, стенгазету оформить,
лозунг... И слава Цхарну, что так получается. Арни от природы такой
тщедушный, что долго бы не протянул, если бы не эти творческие передышки.
Талант всегда его спасал, талант и голова...
Мастерская находится в том же здании, что и столовая, и клуб - только
вход с другой стороны. Я опасливо огляделся по сторонам, тщательно вытер
свои говнодавы о коврик и приоткрыл дверь.
Арни был в мастерской один. Рисовал что-то гуашью, склонившись над
столом. Он поднял голову, посмотрел на меня сквозь очки, прищурившись, и тут
же заулыбался радостно.
- Ландзо! Привет! Заходи, чего ты...
Я вошел, тяжело ступая сапогами, бухнулся на сиденье. Весь стол был
завален волнами белой бумаги - я отодвинулся, не задеть бы спецовкой. Арни
как раз выводил алой гуашью слово "Родины". Вытянув шею, я прочитал весь
лозунг. "Во имя Родины и Цхарна горят молодые сердца".
- Видишь, наглядку готовлю, - смущенно сказал Арни. - К приезду
комиссии. Сказали, обновить надо... Плакаты все старые, посерели.
- Ты жрать-то пойдешь? - осведомился я.
- Ты знаешь... надо бы закончить лозунг. Хочу сегодня уже чтобы было
готово... - Арни будто оправдывался. - Может, ты на меня в столовке
возьмешь?
- Ладно, возьму, какой разговор...
Арни стал быстро работать кисточкой. Я даже залюбовался - до того ловко
это у него получалось. Остренькое очкастое лицо, бледное, с голубыми
внимательными глазами, склонилось над бумагой. Белесые волосы торчком.
Кисточка крепко сжата в длинных, ловких пальцах, костистая, с синеватыми
прожилками, рука движется легко, будто играючи. Посмотрел я на эту бледную
Арниевскую кисть, и отчего-то сердце дрогнуло... глупо. Но так я всегда
относился к Арни. Арни, братишка, друг, ближе даже, чем брат родной. Такой
беззащитный, слабый... Арни закашлялся, будто подтверждая мою мысль. Кашлял
он всегда, сколько я его помнил.
- Слушай, Ланc, и Таро тоже возьми порцию... он задержится сегодня, в
обед говорил.
- Конечно, обязательно, - произнес я. Посмотрел еще на тонкую до синевы
пацанью руку Арни, выводящую буквы. И вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
И надо же такому случиться - прямо в коридоре напоролся на Зайнека.
Зай-зая нашего. Тот поднял свои знаменитые брови. Был бы красавец-мужчина -
могуч, силен, каштановые волосы вьются, лицо правильное - но вот эти брови
мощные, мохнатые прямо-таки жуткое впечатление производят, и красивое лицо
Зай-зая ну очень сильно портят. А вообще-то о его внешности как-то не
думаешь... Обычно когда с ним сталкиваешься, первым делом теряешь дар речи.