"Юрий Завражный. Рассказы из сборника Макароны по-флотски" - читать интересную книгу автора

без интереса (да фиг с ним, с Васькой, давай, наливай!). Есть еще пятые, это
которым все-все-все надо знать, чтобы осудить, чтобы пресечь, чтоб сохранить
мораль во вверенном им гарнизоне, хотя вообще-то эти пятые, во-первых, палец
о палец не ударили, чтобы потенциальным донжуанам было чем еще заняться,
кроме как регулярно ставить раком чужих жен, а во-вторых, они гораздо больше
заинтересованы в том, чтобы разъяренный муж не отстрелил из двух стволов
обидчику выжатые накануне гонады, а в остальном пятые полностью относятся к
третьей и четвертой категориям. Под пятыми я, как вы, вероятно, догадались,
подразумеваю наших славных, неутомимых и непримиримых политработников,
сиречь воспитателей.
Как бы то ни было, зов пола в далеких и близких гарнизонах всегда
сильнее заповеди, гласящей: "Не прелюбы сотвори", и сложные формы
перекрестного опыления покрывают обшарпанные дома военных городков
таинственными ореолами, доступными лишь избранным, то есть практически всем,
кто там живет.
Страждущему сексуальному маньяку (для краткости можно его называть -
"холостяк") приходится преодолеть массу препон на пути к истекающей душистым
соком дульсинее, отправившей дражайшего супруга на дежурство. Проявляя
чудеса конспирации, крадется он в полумраке через три подъезда, через четыре
чердака, заходя для усыпления бдительности вездесущей публики поочередно к
нескольким своим друзьям, и лишь потом - с пиписькой наперевес - к чьей-то
ненаглядной. Обратный путь после кохания столь же сложен, но здесь
некоторыми законами конспирации уже можно пренебречь, потому что дело уже
сделано - попробуй, докажи! - и к тому же надо как-то не опоздать на
неотвратимое утреннее построение.
Был у нас один мичман, не сказать чтобы уж очень молодой и бестолковый,
но маленько слабоватый на передок, а говоря точнее - пытался засунуть во
все, что движется. И совершил он как-то роковую ошибку, каковую совершать
самцам его склада ну никак не рекомендуется, а именно - женился. Не созрел
он еще пока к тому времени к семейному гнездышку, а может, так и не созрел
вообще - об этом, как говорится, история умалчивает. Нам же важно заметить
одно - в одной секции чудильника с молодой счастливой семьей поселилась
неземной красоты холостячка (не нимфоманка какая, а просто красывая
дэвушька - наш мичман был, сами понимаете, сын гор). Какое-то время гордый
джигит пытался ее не замечать, но через пару месяцев гены взяли свое и
горячая кровь взыграла. Ну какой, вы мне скажите, джигит сможет полгода
проходить мимо красывой дэвушьки, не совершая телодвижений? Да никакой, тем
более, что пресловутая мадемуазель давно уже была вовсе и не дэвушька, о чем
совершенно точно знали очень многие местные самцы, почитавшие ее дежурной
гарнизонной гейшей. И вот, одним прекрасным вечером, когда молодая жена
утопала посплетничать к лучшей подруге, змей напрямую предложил соседке свое
наливное яблочко, и в нашем чудильнике пылко осуществилась неотвратимая
мимолетная любовь, перешедшая в головокружительный роман, об окончании
которого и рассказ.
Как-то после сытного обеда и святого послеобеденного сна наш
симпатичный мичман напялил китель с белоснежным подворотничком, снаряжение
под пистолет, взял в руку портфель со всем необходимым для несения суточного
боевого дежурства, который собрала ему любящая супруга, нежно и сладко
поцеловал последнюю в жаркие губы и отправился заступать. Да, я совсем забыл
сказать, что секция была на первом этаже.