"Владимир Заяц. Родная чужбина (Авт.сб. "Тяжелые тени")" - читать интересную книгу автора

месяца.
Биокопия в самом деле была неотличима от жены и, что немаловажно, даже
не подозревала, что она всего лишь биоробот. Нейрокибернетики полностью
скопировали память жены, и поначалу Старику становилось жутковато, когда
он слышал от копии любимые словечки Старухи или замечал движение,
характерное для покойной. Старик изо всех сил старался не дать ей
догадаться, что она ненастоящая.
Он знал, что сейчас она лежит в своей комнате без сна, вглядываясь в
темноту широко открытыми глазами, недоумевая, почему же совсем не хочется
спать. Ни чуточки. Никогда.
Старик боялся, как бы ей в голову не пришли и другие мысли; за
пятнадцать лет можно заподозрить многое.
Самая главная ошибка нейрокибернетиков заключалась в том, что биокопия
не старела.
- Выключай, - едва слышно шепнул он, в полной уверенности, что
электронный домоправитель услышит его и поймет.
И сразу же тележка с манипуляторами, неслышно скользя на
антигравитационной подушке, незаметно подплыла к лежащей, и манипулятор
молниеносно что-то переключил. Глаза женщины закрылись, дыхание
замедлилось до одного в минуту - так спали нейрокиберы.
Старик повернулся на бок, подложил руки, сложенные ладонями друг к
другу, под щеку и закрыл глаза. Сон долго не шел. Старик размышлял, и ему
стало казаться, что он наконец понял причину несовместимости планеты и
человека. Не планета отторгает человека, а человек - планету. Так, не
только организм отторгает пересаженный орган, но и пересаженный орган
выделяет вещества, вредно влияющие на организм и как бы отторгающие его.
Старик вспомнил, что когда-то давно смотрел передачу на эту тему. Биолог
назвал такое явление каким-то смешным словом. Рант, кажется.
Если догадка правильна, то выход из положения довольно прост:
необходимо убедить себя, что Надежда - не чужбина, не временное
пристанище. Это - новая родина. И человек здесь навсегда, отныне и во веки
веков.
Старик спокойно уснул. Ему приснился сон, что он тоже биоробот, только
более совершенной конструкции; и так же, как его жена, просто не
догадывается о своей истинной сущности.
Старик проснулся в безумном страхе, весь мокрый от пота. Он долго не
мог успокоиться, удивляясь нелепости ночного кошмара. В слабом лунном
свете заметил металлический блеск неизвестно зачем забредшей сюда
платформы. Он цыкнул на нее, отсылая в техкомнату, и, успокоившись, снова
уснул.
И снились ему созвездия, видные отсюда, с Надежды. Созвездия не
казались ему больше чужими. Они смотрели на Старика так, как смотрели
когда-то земные, - ласково и ободряюще.


Старик спал спокойно, и на губах его застыла безмятежная и счастливая
улыбка.