"Василий Зайцев. За Волгой земли для нас не было. Записки снайпера (про войну)" - читать интересную книгу автора

куста - держу! Козел метнулся вправо, влево, затем обогнул куст раз, другой
и, наконец, припал на колени возле меня. Как был рад дед такой удаче. Я
плакал от радости, а он улыбался и целовал мои мокрые от слез щеки.
На другой день дома в присутствии моего отца, матери, бабушки, сестры и
брата дед вручил мне ружье - одноствольную берданку двадцатого калибра.
Настоящее ружье с боевыми патронами в патронташе с пулями, картечью и дробью
на рябчиков. Повесил на мое плечо. Приклад до пяток, но я уже не мог считать
себя мальчишкой. К таким настоящим ружьям детям даже не дозволяют
прикасаться.
В ту пору мне было всего лишь двенадцать лет. Повзрослел за один день:
аршин с шапкой, но за плечами настоящее ружье! Случилось это в двадцать
седьмом году в доме деда, на берегу лесной речушки Сарам-Сакала, Еленовского
сельсовета Южно-Уральской области.
Я стал почти взрослым человеком, точнее самостоятельным охотником.
Тогда отец, вспомнив службу у Брусилова, сказал:
- Расходуй патроны экономно, учись стрелять без промаха. Это умение
может пригодиться не только на охоте за четырехногими...
Он будто знал или предугадывал, что его старшему сыну доведется
выполнять этот наказ в огне самого жестокого сражения за честь нашей Родины
- в Сталинграде.
Вместе с ружьем я принял от деда грамоту таежной мудрости, [3] любовь к
природе и житейский опыт.
Бывало, сидит старик среди леса на пеньке, покуривает самосад из
любимой трубки, пристально смотрит в одну точку на земле и поучает не
торопясь:
- Ты вышел в лес зверя промышлять. Посиди, осмотрись, установи, кто в
этом лесу был в твое отсутствие. Скинь с головы малахай, прислушайся к
птичьему разговору, определи жизнь в лесу. Торопливый разговор сорок - это
серьезное предупреждение о наличии серьезного гостя - будь наготове. Если
птичий разговор приближается, нужно занять выгодное положение, притаиться и
ждать: зверь идет на тебя. Замри. Не шелохнись. Из леса на кордон
возвращайся поздней ночью, чтобы лишние глаза не видели твоей добычи.
Никогда сам не хвались, лучше больше трудись, - наказывал дед, - пусть
твое дело тебя похвалит.
Дед умел внушить свои убеждения не только детям, но и взрослым.
Минуя жилой дом, мы несли свою добычу в охотничью избу. В этой избе
жили только мужики. Изба была большая. Она разделялась на две части
бревенчатой стеной: мясной склад и спальня. Зимой склад был забит тушками
мяса. Висело несколько сот голов мороженой птицы.
Дед, я и мой двоюродный брат Максим спали на полатях. Под нами шкуры
убитых зверей. Была и кровать для дневного отдыха деда. На кровати, кроме
волчьих шкур да меха с разных зверушек, другой одежды не было.
Перед религиозными праздниками в эту избу собирались все родственники.
У дедушки были свои святые и свои боги, которых он почитал и которым
поклонялся. Бабушкиных святых и богов он не признавал, им не поклонялся, но
и не обижал, из дома не выбрасывал. Так и жили в нашей семье две веры. Одна
вера проповедовала: "Не убей, не укради, не лги, почитай и покоряйся
старшим; бог милостивый с небесной высоты видит все". Судя по проведи
бабушки Дуни, человек бессмертен: "Когда душа расстается с телом, тогда тело
идет на покаяние, а душа летит, как голубь, на суд праведный. Вот на этом