"В.Зазубрин. Щепка ("Сибирские огни", No 2 1989) (про революцию)" - читать интересную книгу автора

случившегося-собственноручно подписал себе смертный приговор.
Заключительная фраза протокола дает полное право Коллегии Губчека
приговорить к высшей мере наказания.
...участвовал в расстрелах, порках, истязаниях красноармейцев и
крестьян, участвовал в поджогах сел и деревень.
Срубов прячет бумагу в портфель. Небрежно бросает:
- Следующего.
А об этом ни слова. Что был он, что нет. Срубов не любит слабых, легко
сдающихся. Ему правились встречи с ловкими, смелыми противниками, с врагом
до конца.
Допрашиваемый ломает руки.
- Умоляю, пощадите. Я буду вашим агентом, я выдам вам всех... Срубов
даже не взглянул. И только конвойным еще раз. настойчиво:
- Следующего, следующего.
После допроса этого жидкоусого в душе" брезгливая дрожь. Точно мокрицу
раздавил.
Следующий капитан-артиллерист. Открытое лицо, прямой, уверенный взгляд
расположили. Сразу заговорил. Долго у белых служили? С самого начала.
-- Артиллерист? Артиллерист.
Вы под Ахлабинным не участвовали в бою? Как же, был.
- Это ваша батарея возле деревни в лесу стояла?
- Моя.
- Ха-ха-ха-ха!..
Срубов расстегивает френч, нижнюю рубашку. Капитан удивлен. Срубов
хохочет, оголяет правое плечо.
- Смотрите, вот вы мне как залепили.
На плече три розовых глубоких рубца. Плечо ссохшееся:
- Я под Ахлабинным ранен шрапнелью. Тогда комиссаром полка был.
Капитан волнуется. Крутит длинные усы. Смотрит в пол. А Срубов ему
совсем как старому знакомому.
- Ничего, это в открытом бою.
Долго не допрашивал. В списке разыскиваемых капитана не было. Подписал
постановление об освобождении. Расставаясь, обменялись долгими,
пристальными, простыми человечьими взглядами.
Остался один, закурил, улыбнулся и на память в карманный блокнот
записал фамилию капитана.
А в соседней комнате возня. Заглушенный крик. Срубов прислушался. Крик
снова. Кричащий рот-худая бочка. Жмут обручи пальцы. Вода в щели. Между
пальцев крик.
Срубов в коридор.
К двери.
ДЕЖУРНЫЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ
Заперто.
Застучал, руки больно.
Револьвером.
- Товарищ Иванов, откройте! Взломаю.
Не то выломал, не то Иванов открыл.
Черный турецкий диван. На нем подследственная Новодомская. Белые, голые
ноги. Белые клочки кружев. Белое белье. И лицо. Уже обморок.
А Иванов красный, мокро-потный.