"Владимир Зазубрин. Два мира " - читать интересную книгу автора

Толстые губы дергались, и по тонкому стальному нерву телефона бежали
отрывистые фразы, слова, цифры, полные скрытого смысла.
- Прицел!.. Трубка!..- повторял телефонист на батарее.
- Прицел!.. Трубка!..- кричали бегающие у орудий солдаты в грязных
гимнастерках, с расстегнутыми воротами и красными погонами на плечах.
- Готово!
- Первое!.. Второе!.. Третье!..
Орудия судорожно подпрыгивали, давясь, с болью, оглушающе харкали и
плевались длинными кусками огня и раскаленными, воющими сгустками стали.
Верхушки деревьев гнулись, как от ветра.
- Прицел!.. Трубка!..- кричала натянутая жила телефона.
Спокойно поблескивал черный бинокль. Послушно, с точностью заведенного
механизма, солдаты щелкали замками, совали в орудия снаряды, стреляли.
На опушке тайги стоял сухой треск ломающегося валежника. Серо-зеленая
цепь белых вела частую стрельбу из винтовок, четко стучала длинными
очередями пулеметом. Партизаны, окопавшись у самой поскотины Широкого,
молчали. Вооруженные более чем наполовину дробовиками, почти не имея
патронов, они берегли каждую пулю, не стреляли, выжидая, пока противник
подойдет ближе и можно будет бить его, беря на мушку, без промаха. Пули со
свистом сочно впивались в жерди и колья поскотины, зарывались в черные
бугорки окопов, тысячами визгливых сверл буравили воздух. Бойцы лежали
сосредоточенно, спокойно. Глубокие складки залегли у каждого между бровей, и
глаза, потемнев, резко чернели на напряженных, чуть побледневших лицах.
Когда в цепи пуля задевала кого-нибудь и слышался стон или крик, то все
молча обертывались в сторону раненого и быстрыми, тревожными взглядами
следили, как возились с ним санитары.
Снаряды рвались далеко за цепью, в селе. Белые облачка шрапнели
клубились над Широким, и тяжелый дождь крупными каплями картечи с треском
низал дощатые крыши, дырявил заборы, ворота, звенел осколками выбитых
стекол. На улицах в прыгающих, крутящихся столбах черной пыли огненными
красными лоскутами рвались гранаты. Клочья огня вспыхивали, и тухли спереди
и сзади десятка запоздалых подвод, спешивших к северному концу села. Поручик
Громов не мог взять верного прицела. Крестьянские телеги, тяжело скрипя,
медленно ползли между домов, трещавших от взрывов. На возах в беспорядке,
наспех высоко были навалены сундуки, самовары, цветные половики, подушки, на
самом верху метались и громко плакали ребятишки, охали, крестились,
всхлипывали женщины.
Гранаты давали или перелет, или недолет. Шрапнель рвалась слишком
высоко, и ее пули, ослабев, сыпались на обоз, никому не причиняя вреда.
Круглый кусок горячего свинца упал на беленькую головку семилетнего Васи
Жаркова. Мальчик вскрикнул, испуганные большие черные глаза, широко
раскрывшись, остановились. На полные розовые щечки брызнули искрящиеся капли
слез.
- Мамка, больна! Ай-яй!- Вася заплакал, схватился за голову.
Полная женщина в белом платке, с вытянувшимся землисто-серым лицом
прижала к себе дрожащего сына.
- Матушка-владычица, богородица пресвятая, спаси и помилуй нас,-громко,
навзрыд причитала мать.
Старики с трясущимися коленями широко шагали возле возов, дергались
поминутно всем телом в сторону от рвущихся снарядов, подгоняли храпевших и