"Анджей Збых. Ставка больше, чем жизнь (про войну)" - читать интересную книгу автора

отвыкших за четыре года войны от такого обилия яств, заблестели глаза.
- Итак, господин оберет, до следующей охоты, - сказал Вонсовский. -
Сезон только лишь начинается.
- Ха! - усмехнулся Дибелиус. - В этой паршивой стране мы не имеем
времени, чтобы охотиться на зайцев, потому что охотимся на людей! - Он
рассмеялся, явно довольный своей, остротой.
Уже идя к выходу, Клос заметил, как Вонсовский, взяв под руку
Дибелиуса, которого даже среди эсэсовцев называли не иначе как "кровавый
Макс", любезно вел его в столовую. Этот фамильярный жест в отношении шефа
СД и окружной полиции не удивил Клоса, так как он знал, что Вонсовский уже
был знаком с Дибелиусом раньше.
Разомлевший от тепла, царящего внутри "мерседеса" полковника, и
несколько удивленный молчанием Рейнера, дремавшего на заднем сиденье под
убаюкивающий шум мотора, Клос впал в полусонное состояние. Однако образ
Вонсовского - бывшего сотрудника второго отдела, а в настоящее время члена
группы под кодовым наименованием "Ванда", куда входил и он, Клос, -
навязчиво стоял перед ним.
"Неплохой актер, - подумал он, борясь с охватившей его сонливостью. -
Интересно все-таки, действительно ли Вонсовский граф?" Клос не мог даже
предполагать, что тому, кого он считал неплохим актером, вскоре предстоит
сыграть последнюю, и главную, роль в жизни. А ему, Клосу, выпадет нелегкая
задача режиссера в этой драме.


Снег хрустел под сапогами двух солдат, охранявших небольшую станцию и
десятикилометровый отрезок железнодорожного полотна, находившегося
недалеко от охотничьего домика графа Вонсовского. Солдаты проклинали
своего командира, рябоватого ефрейтора, который в такой холод послал их в
наряд. Но они не были наивными простаками, как, впрочем, и не были юнцами,
слепо выполняющими приказ. Они прекрасно знали, что нести службу на этом
участке небезопасно, ибо в любую минуту можно получить шальную пулю от
притаившегося в кустах партизана.
Не сговариваясь, они свернули с железнодорожной насыпи и направились в
сторону села, до которого было не более километра. Солдаты отлично знали,
что эта прогулка для них менее опасна и более выгодна, чем хождение по
железнодорожным путям, охрану которых они так или иначе не в силах
обеспечить вдвоем.
И вот жители села, среди ночи разбуженные стуком ружейного приклада в
двери, были вынуждены извлекать из своих тайников сало и другие припасы.
Упиваясь покорностью безоружных крестьян, солдаты грубо кричали: "Шнель,
шнель!" Если говорить откровенно, это была просто месть за то, что они не
могли так же лежать в постели, укутавшись теплой периной, а вынуждены
бродить ночью в этом холодном, чужом краю. Солдаты устали от насмешек
рябого ефрейтора, который в любую минуту мог подать на них рапорт, от
боязни попасть на Восточный фронт, в страну, где люди так же недружелюбны,
а холод еще более ощутим.
- Завтра пошлю своей Гретхен посылку, - сказал один из солдат. -
Немного солонины и чулки.
- Ты что, забыл, что нашему ефрейтору нужен гусь? - остановил его
другой.