"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора

и подробное изложение обстоятельств его слабого здоровья здесь присутствует
отнюдь не случайно. Хорошее настроение Эриксона, которое он испытывал перед
лицом огромных физических трудностей, производило прямой реабилитирующий
эффект на его пациентов. Они знали, что их проблемы не могут быть тяжелее,
чем его страдания. Они видели, что есть надежда на полноценную и
разностороннюю жизнь, какие бы препятствия перед ними ни вставали.
Когда пациенты, страдающие от шизофрении, неуверенности или боли,
приходили к Эриксону, они видели терапевта, который никогда не говорил с
ними лицемерно или гипотетически. Они видели терапевта, который боролся с
болью, со своими физическими недостатками и явно наслаждался жизнью.
Эриксон отличался прекрасным ощущением перспективы относительно самого
себя. Он обычно говорил, что полиомиелит стал для него лучшим учителем в
области человеческого поведения (Zeig, 1980a). За этим следовало: "Я не имею
в виду боль - я не люблю альтернативы". Помимо использования самогипноза он
применял к себе технику "рефрейминга". Возможно, некоторая часть его
успешной работы с другими обусловлена успехом применения своих техник к себе
самому.
Кроме того, внешняя ориентация Эриксона помогала ему контролировать
собственную боль (Zeig, 1980a); казалось, что он никогда не уходил в себя.
Когда вы были рядом с ним, то ощущали, что все его внимание направлено на
вас. Это и льстило, и успокаивало, но порой - расслабляло.
В то же время, обладая ориентацией "заинтересованного наблюдателя",
Эриксон отличался социальной отчужденностью. Он был частным лицом, с которым
не станешь обсуждать текущие события или спортивные соревнования.
Но когда он работал, отчужденность исчезала; его контакт был интенсивен
и личностен, что отнюдь не означает погружения человека в атмосферу полной
безопасности. Полная безопасность противопоказана изменению. И хотя я мог
нежиться в безопасности его сочувствия, ощущая, что он пытается помочь мне
развить мои собственные таланты своим собственным путем, я, находясь рядом с
ним, никогда не чувствовал в себе полного равновесия. Люди часто ощущали,
что им "не по себе" в присутствии Эриксона (Zeig, 1980a). Отчасти это
объяснялось тем, что он был полностью уверен, что оказывает на вас влияние
(см. Haley, 1982). И все же это была "благотворная неопределенность". Даже
теряя равновесие, вы чувствовали, что неопределенность приведет к личной
выгоде.
Так это и случалось. Я помню, что однажды лихорадочно крутился, как
грампластинка на 78 оборотов, пытаясь окончательно определить состав
выступающих на Международном конгрессе по эриксоновским подходам к гипнозу и
терапии 1980 года. Я спросил его, стоит ли включать в список одного
докладчика, который был знаменит тем, что интегрировал физический и
психический подходы. Эриксон сказал: "Нет, в нем слишком много напряжения...
в его теле". Его сообщение явно было двунаправленным. Я глубоко вздохнул и
снизил скорость до 33 оборотов в минуту. Тем не менее, я не ощущал, что мной
манипулируют. Рядом с ним я вообще никогда этого не ощущал; я чувствовал
себя гораздо лучше. (См. Haley, 1982. Он тоже отмечает, что со стороны
Эриксона не ощущалось никакой эксплуатации.)
Он был невообразимо уверенным в себе человеком, который, казалось, не
испытывал социального страха (Nemetschek, 1982) и вполне ладил с властью
(Haley). И все же вокруг него ощущалась атмосфера игры. Ему приписывают то,
что он первым начал применять юмор в психотерапии (Madanes, 1985). Юмор он