"Джеффри К.Зейг. Испытание Эриксоном: личность мастера и его работа " - читать интересную книгу автора

для человеческого поведения. Это преимущество, поскольку сознание должно
быть ориентировано в реальной жизненной ситуации.
Вы можете слушать меня, не беспокоясь о температуре "печки", нет нужды
сознательно замечать книжные полки в комнате, картотеку в комнате, пурпурные
цвета в комнате. Однако вы не можете освободить свое осознание от того, что
видите магнитофон, стол, конверт, диванную подушку, замечаете мою
определенную позу. Ваше внимание имеет многофокусный характер. В ходе
гипноза вы просто сокращаете число фокусов до тех пор, пока у субъекта
гипноза не останется лишь один фокус внимания. И этот фокус может быть
установлен весьма легко, поскольку, пребывая в гипнозе, пациент слышит вас с
открытыми глазами, ему не нужно видеть вас, чтобы услышать, а также
сознательно слышать, чтобы понять. Итак, вы ограничиваете фокус внимания
пациента звуком своего голоса и смыслом ваших слов.
Помимо обсуждения природы гипноза, этот последний раздел являл собой
еще одно натуралистическое наведение. Заметьте, как Эриксон направлял мое
внимание и при обсуждении внушений употреблял неопределенные местоимения,
например: "В ходе гипноза вы просто сокращаете число фокусов внимания".
(Звонит телефон, Эриксон берет трубку. Звонит его сын, Роберт Эриксон.)
Эриксон. Итак, вот суть наблюдения: наше обучение состоит в том, чтобы
видеть предметы и явления, а обучение, которое преподает нам наша культура,
заключается в том, чтобы не видеть их. Вы не реагируете на неверное
произношение своего собеседника; предпочитаете не замечать яичного желтка на
чьем-то галстуке; не желаете обратить внимание выступающего перед аудиторией
на его расстегнутую ширинку. Вы игнорируете очень многое.
Знаете, я научился видеть вещи, касающиеся пациентов и людей вообще. Я,
как правило, отключаю свой взгляд, когда встречаюсь с людьми в социальной
ситуации. Ведь то, что я могу увидеть в них, отнюдь не моя забота. Если они
приходят ко мне как пациенты, тогда другое дело. Чем больше я увижу, тем
лучше, так как пациенты будут безбожно врать вам.
Не знаю, сколько раз я предоставлял этой женщине возможность рассказать
мне, что в ее сумочке лежит бутылка виски, что она - алкоголик.
(Звонит телефон. Эриксон беседует с терапевтом в Детройте, соглашаясь
принять пациента, которого тот ему рекомендует.)
Эриксон. Моя пациентка утаивала от меня эту информацию. Наконец, я
вынудил ее показать мне свои водительские права, поскольку думал, что ее
беспокойство отчасти объяснялось тем, что срок действия прав истекал. Когда
женщина показала мне права, я заметил, что у нее осталась лишь неделя, чтобы
пройти тест. Я спросил, собирается ли она его проходить и что ее от этого
удерживает. И только тогда она призналась в своем алкоголизме. Однако
наговорила мне столько всего, что сама ошалела. Кое-что я вытянул из нее,
заметив ее саморазоблачительную невербальную коммуникацию.
Эта история о женщине с фобией, несомненно, направила мое мышление в
определенное русло. Я соображал, что содержится в моей невербальной
коммуникации, и задумался о своих собственных "скрытых" трудностях.
Эриксон. А теперь, что касается невербальной коммуникации... Во время
Второй мировой войны я работал в совете по введению в должность и добирался
в Главную клинику округа Уэйн на автобусе. Вот так, в один прекрасный день,
возвращаясь в Главную клинику округа Уэйн, я оказался на сиденье у окошка.
Вошел молодой человек и уселся рядом со мной. Он молчал, я тоже. Автобус
проехал по Ливернуа-авеню и приблизился к тому месту, где располагался