"Роджер Желязны. Коллекция Малатесты (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

хлопая себя по карманам, и тут вдруг заметил, что я даже не встал.
- Поднимайся на ноги и идем со мной! - приказал он. - Это слишком долго
ждало нас!
- Сядьте, - сказал я ему. - У меня через полчаса лекция по Древней
Литературе. Лишь нечто в высшей степени важное может отменить ее.
Его белые усы разлетелись в стороны.
- Древняя Литература! Все еще умиляетесь Памелой и Давидом
Копперфильдом? Позволь мне сказать тебе кое-что: есть вещи гораздо более
великие, и они у меня!
У Родена была Репутация.
Он был чудаком, почти парией, игрушкой богатых, хотя и швырял им
оскорбления прямо в лицо, друг художника, которого он всегда воодушевлял на
труды, хотя и в инфантильной манере, - человек богемы в эпоху, когда богема
не может существовать, поставщик дешевого искусства за комиссионные, творец
искусства, которое осталось незамеченным. Величайший из живущих скульпторов.
В конце концов он уселся в кресло, едва не превратив меня самого в
статую своим величием.
- Я не упрямлюсь, - извинился я. - Просто у меня свои обязательства. Я
не могу срываться с места, пока не знаю, за чем предстоит охотиться.
- Обязательства, - повторил он обманчиво мягким тоном. - Да, пожалуй,
это важно. В наши дни каждый пеняет на обязательства. Немного осталось людей
свободного духа, охотников за Граалем, которые поверили бы старику на слово,
что существует нечто действительно важное, на что можно потратить
час-другой.
Мне было больно это слышать, потому что я уважаю его больше, чем кто бы
то ни было - за энциклопедические познания в искусстве, за его зажигательную
эксцентричность и за тот холодный огонь, который пылает в его работах.
- Простите, - сказал я. - Расскажите мне, в чем дело.
- Ты - преподаватель литературы, - возвестил он. - Я нашел для тебя
непрочитанную библиотеку.
Я глотнул, зажмурился, и перед моими сомкнутыми веками поплыли полки с
книгами.
- Старые книги? - прошептал я.
Он кивнул.
- Насколько старые?
- Многие относятся к девятнадцатому и двадцатому векам, но есть
множество более древних.
Меня затрясло. Сколько лет мечтал я о такой находке! Насыпи в основном
содержали мусор: бумага столь недолговечна.
- Много? - спросил я.
- Много, - признался он.
- Мне нужно сказать секретарю факультета, что лекции не будет. - Я
встал. - Вернусь через минуту. Это далеко?
- Час езды.
Я полетел по коридору, сбрасывая с себя обязательства, словно перья.

* * *

Осмотрев их, мы не могли поверить в свою удачу. Их было так много, и
все превосходно сохранились во тьме веков. Мощные стены строения уберегли их