"Роджер Желязны. Бог света" - читать интересную книгу автора

этом мудрые ничего не говорили. Эта истина так проста, что они, вероятно,
проглядели ее. Поэтому я вынужден обратить на нее внимание. Бороться
против Мастеров Сна, плодящих безобразное - будь они люди или боги - может
лишь Безымянность. Эта борьба несет страдания, и кармическое бремя
человека будет облегчено, как и при необходимости терпеть безобразное, но
все это будет иметь более высокий исход в мире вечных ценностей, о которых
так часто говорят мудрые.
И вот, я говорю вам, эстетика того, что мы видели в этот вечер -
эстетика высшего порядка. Вы можете спросить меня: "Откуда мне знать, что
прекрасно, а что уродливо, и как нужно действовать?", и я скажу: на этот
вопрос вы должны ответить сами. Для этого сначала нужно забыть то, о чем я
говорил, потому что я ничего не сказал. Живите в Безымянности. Он поднял
правую руку и склонил голову.
Яма встал. Поднялась Ратри. Так прыгнул на стол.
Они ушли в пьянящем блеске утра под Мостом Богов. Высокие
папоротники, еще мокрые от ночного дождя, искрились и шелестели. Верхушки
деревьев и пики далеких гор рябили над поднимающимся легким туманом. День
был безоблачным. Слабый утренний ветерок еще хранил следы ночного холода.
Щелканье, жужжание и щебет джунглей сопровождали монахов. Монастырь, из
которого они ушли, едва виднелся вдали; над ним тянулась изогнутая
облачная линия, расписывающая небеса. Служители Ратри несли ее носилки
посреди группы монахов, слуг и маленького отряда воинов. Сам и Яма шли
впереди. Так следовал за ними по ветвям, невидимкой скользя в листве.
- Погребальный костер все еще горит, - сказал Яма.
- Да.
- Жгут тело странника, умершего от сердечного приступа. И случилось
это как раз тогда, когда он решил отдохнуть в монастыре.
- Правильно.
- Для эксперимента твоя проповедь была очаровательна.
- Спасибо.
- Ты действительно веришь в то, что проповедовал?
Сам засмеялся.
- Я очень доверчив, когда речь идет о моих словах. Я верю во все, что
говорю, хотя заведомо знаю, что это ложь.
Яма фыркнул.
- Жезл Тримурти все еще опускается на спины людей. В своем тесном
логове шевелится Ниррити; он тревожит морские пути Юга. Не хочешь ли ты
потратить еще один срок жизни на удовольствие заняться метафизикой - найти
новые оправдания уничтожению своих врагов? Твое выступление в прошлую ночь
звучало так, словно ты перевернул понятия "почему" и "как".
- Нет, - сказал Сам, - я хотел испробовать на присутствующих другую
линию. Трудно вызвать возмущение тех, для кого все - благо. В их мозгах
нет места злу, несмотря на постоянные страдания. Раб на дыбе, знающий, что
если будет страдать, то сможет родиться снова и, может, даже жирным
купцом, с готовностью смотрит на страдания и смотрит совсем не так, как
тот, у кого только одна жизнь. Этот раб может вытерпеть все, зная, что как
ни велика сейчас его боль, будущих радостей все равно будет еще больше.
Если такой человек не выбирает между добром и злом, тогда, конечно,
красоту и уродство можно заставить служить ему одинаково, меняя только
названия.