"Борис Зеленский. Нимфа с Литейного (Журнал "Фантакрим-MEGA")" - читать интересную книгу автора

друга, оказались наконец в объятиях. Несколько судорожных резких движений
- и домашний туалет мадам фон Гольдензак обрел успокоение на спинке одного
стула, а клетчатый костюм Алексея Дмитриевича - на спинке другого.
Кружевное комбинэ баронесса сбросила уже в спальне, выйдя из белья, как
Афродита из морской пены.
- Царское ложе у Вас, Татьяна Андреевна, - внезапно смутившись
собственной наготы, пробормотал Каштымов.
...Разметавшись на ложе, Алексей Дмитриевич отдыхал после первого
жаркого натиска. На него снизошел вселенский покой. На этот раз он спать
не хотел и наблюдал за дивными обводами прелестной Татьяны Андреевны: с
ней же творилось что-то непостижимое. Ее вспотевшее лицо исказилось
гримасой боли, таившейся до поры до времени внутри. Она извивалась, суча
ногами так, что простыня голландского полотна сбилась в ком. Потом тело
баронессы стало изгибаться, как при приступе падучей, по нему прокатилась
волной судорога, и внезапно на ложе посыпались круглые предметы. Они
падали и падали, и были предметы эти монетами.
Тут было не до вселенского покоя. Алексей вскочил:
- Танюша, что с Вами?
Баронесса, закусив до крови нижнюю губку и разметав каштановые кудри на
подушке, только постанывала, и из-под прикрытых век по щекам побежали
слезные дорожки.
- Родная, прости, я не хотел! - воскликнул в ужасе Каштымов и обнял
любимое существо.
Последняя судорога - и последняя монета звякнула, скатившись к
остальным. Постепенно баронесса успокоилась. Алексей обтер ей лоб тыльной
стороной ладони и поцеловал в краешек глаза. Она собрала таким странным
образом появившиеся на постели монеты и положила их ему на живот. Монеты
неприятно холодили кожу. Это были золотые червонцы с профилем
расстрелянного монарха.
- Ни с кем мне не бывало так хорошо, - шепотом произнесла баронесса,
положив голову мужчине на плечо. - И ни с кем мне не было так больно.
Золото у меня вообще в первый, раз. Все бывало: копейки, гривенники,
полтинники, один раз - даже старинные семишники времен Анны Иоановны, но
чтобы золотые червонцы! Да, Алекс, ты опять доказал, что ты - настоящий
мужчина! Когда я провела ночь с лордом Галифаксом, думала, что из меня
пойдут, по крайней мере, гинеи. А потекли ручьем, ты можешь себе
представить, шестипенсовики! Вот незадача! А теперь, - без всякого
перехода объявила она, - уходи! С минуты на минуту заявится Отто Иванович,
и мне не хотелось бы, чтобы вы встретились здесь.
- Таня, как ты можешь говорить такие страшные вещи человеку, который
боготворит даже имя твое?
- Жизнь, милый мой Алексей Дмитриевич! Жизнь - такая страшная штука!
Как только мне исполнилось шестнадцать, меня стало постоянно тянуть к
мужчинам. Я была готова спать со всеми, на ком брюки: и с аристократом, и
с люмпеном, лишь бы он смотрел на меня безумными глазами и я чувствовала,
что он страстно жаждет моего тела! Если он желает меня, тогда я тоже желаю
его. И каждый раз, когда наши желания совпадают, у меня после
восхитительного чувства легкости и пьянящей свободы внутри зарождается
что-то тянущее, тяжелое, и через некоторое время из меня выходят деньги.
Чаще бумажные, а в некоторых случаях - монеты. Вначале это пугало меня, я