"Александр Зеличенко. Косовский дневник " - читать интересную книгу автора

"оттягивается".
Выдали долгожданные голубые береты и прочий ооновский атрибут. Влились,
так сказать, в семью. Расчувствовавшись, Улан рассказал, что в прошлом году,
когда не прошел, он страшно завидовал двум нашим счастливчикам, когда те
примеряли все эти прибамбасы.
Возили в Косовскую полицейскую Академию. Курс обучения - 8 недель, его
проходят 650 человек, затем целый год стажируются, работая вместе с
полицейскими-международниками. Преподаватели с Запада, превалируют канадцы и
американцы (многие здесь зовут их "америкосами").Стараются сплотить кадетов,
привить им мысль, что полицейские - вне наций, среди них ну просто не может
быть вражды. Как особое достижение приводят пример, что когда в полицейскую
Академию пришли местные албанцы и спрашивали у кадетов-албанцев, где тут
сербы, мы, дескать, их видели и хотели расправиться, кадеты ответили: "Здесь
нет ни сербов, ни албанцев. Мы все полицейские...".
Сцепился с одним из преподов, что выступал перед нами. Уж не знаю из
какой он страны, но явно заговорился, сказав, что многие кадеты здесь
раньше, во времена Югославии, работали в полиции. Полиции тоталитарной,
коммунистической. А потому не имеют понятия не только о правах человека, но
и весьма слабо подготовлены профессионально. Напомнив, что комсистема
занимала полмира, я позволил себе не согласиться, особенно со второй частью
высказывания - что касается профессионализма. Подискутировали... Румыны меня
поддержали. Интеллигентные же французы предпочли отмолчаться.
В Приштине, и особенно в Митровице, удивляла точность натовских
ракетных ударов. В Митровице, например, разбомбили полицейскую станцию.
Буквально впритык, метрах в пяти - жилой дом, стоит себе целехонек.
Распределились в Призрань, германскую зону. Город с населением примерно
200 тысяч, испокон веков здесь в основном жили албанцы. Начальник местной
полиции решил, что с нашим русским больше всего пригодимся в Речанах, на
небольшой полицейской станции, обслуживающей 22 села - Среднюю Жупу (так на
местном языке зовется, и весьма благозвучно, этот район). Населена Жупа
босняками (сербы, что давным-давно приняли мусульманство). Говорят они
по-сербски, мы их понимаем. Да и они нас тоже. В самой Призрани говорить
по-русски нельзя - местные этого не любят, слишком "сличен" с сербским. У
всех на слуху случай, когда за вырвавшееся сербское словечко толпа
растоптала болгарина-миротворца. В Жупе же общаемся на родном языке
(по-сербски это звучит жестко-"матерный (материнский) язык"). Народ добрый,
гостеприимный.
Одно название сел говорит о многом - Монастырица, Локвица, Живиньяне,
Пейчичи, Драйчичи, Богосевач, Мушниково...Но война (по-местному - "велика
рат") и здесь оставила след. Бывшие сербские села пусты, сожжены, разрушены.
В Богосеваче, например, под неустанным приглядом военных, живут шестеро
одиноких женщин. Глядя на эти села, вспоминаешь известную всему миру
белорусскую Хатынь, сожженную фашистами в 1942-ом по самые печные трубы..
"Пошли играть в кучу-малу", - кричали мы в детстве, и от души хохотали,
сбившись в кучу, катались по траве. "Куча" по-сербски - дом, "Мала"
-маленькая - "тесный дом". Все друг у друга на головах... Местный
"жуповский", т.е. типичный сербский, язык очень похож на старорусский
(славянская группа):
"Допытывай" - спрашивай, узнавай.
"Разумешь?" - понимаешь?