"Роджер Желязны. Если с Фаустом вам не повезло..." - читать интересную книгу автора

самых прекрасных и душистых весенних цветов. Их благоухание
порой заглушало удушливые запахи паров ртути и других
металлов, смешанные с едкой вонью разнообразных специй
дьявольской кухни алхимика, наполнявшей рабочий кабинет.
Фауст мерил шагами свой рабочий кабинет - десять шагов в
одну сторону, к стене, на которой висел портрет Агриппы, и
десять шагов в другую, к комоду, где стоял мраморный бюст
Виргилия. Шелковая серая мантия, какие обычно носили
преподаватели университета, путалась меж тощих, длинных ног
Фауста; огоньки свечей трепетали от легкого дуновения воздуха,
когда он проходил мимо. Фауст разговаривал сам с собой - он
уже давно приобрел эту привычку, характерную для замкнутых и
одиноких людей, особенно для ученых.
- Просвещенье! Мудрость! Знание! Музыка небесных сфер!
Проникновение во все тайны бытия - от глубин самых далеких
морей до высочайших горных вершин! Возможность с уверенностью
сказать, что кушает на завтрак китайский император и что
шепчет своей любовнице король франков во тьме бесконечной
ночи, во мраке Ада! Прекрасно! Но лично для _меня_ какая от
этого польза?
Казалось, слепые глаза мраморного бюста пристально следят
за каждым движением ученого, расхаживающего взад-вперед по
комнате; возможно, легкое трепетанье пламени свечей и чуть
колышущиеся тени были причиной того, что каменное лицо ожило,
брови слегка приподнялись, а бескровные, тонкие губы римлянина
приоткрылись от удивления: сегодняшняя лекция была совсем не
похожа на предыдущие речи, которые старому магу приходилось
терпеливо выслушивать от доктора Фауста.
- О, да,- продолжал Фауст,- я знаю все это, и даже кое-
что сверх того,- он рассмеялся не без сарказма.- Я могу
уловить гармонию божественных сфер, о которых знал Пифагор. Я
вычислил координаты той самой неподвижной точки, о которой
говорил Архимед, похваляясь, что сможет перевернуть земной
шар. Я знаю, что с помощью могучих сверхъестественных сил,
повинующихся лишь посвященным, я сам могу стать рычагом,
переворачивающим землю. Всю свою жизнь я провел над книгами,
изучая тайные науки. И к чему же в конце концов меня привели
бессонные ночи, бесконечные часы, проведенные над творениями
известнейших мастеров древности, великих магов? То, что
написано в этих книгах, суть пустая болтовня о
сверхъестественном или нелепые выдумки и заблуждения. В конце
концов я обнаружил, что, несмотря на все свои знания, я не
могу избавиться даже от простого расстройства желудка или от
лихорадки, которая мучает меня по утрам. Любой деревенский
пастух, валяющийся со своей подружкой в стогу сена, во сто
крат счастливей меня, ибо уж он-то не страдает от диспепсии и,
конечно, не портит себе кровь, пытаясь разгадать неразрешимые
загадки. О, да, я снискал себе славу среди почтенных горожан и
среди тех, которые именуют себя мудрецами. Имя мое известно не
только на моей родине, но и за ее пределами. Чешский король