"Николай Зенькович. Тайны ушедшего века. Власть. Распри. Подоплека" - читать интересную книгу автора

генерал, что осуществить его пока не удастся.
- Почему? - теперь уже удивился Корнилов.
- Вы думаете, Совет не раскусит ваш замысел? Совет не допустит отправки
из Петрограда ни одного батальона. Он без этой толпы мужичья с винтовками -
никто. Генерал, вы забыли, что у нас двоевластие.
Аудиенция у военного министра закончилась тем, что командующему округом
было разрешено встретиться с сотрудниками Совета, авторами двух злополучных
приказов, погубивших русскую армию. Корнилов прямо сказал Гучкову, что
боится третьего приказа, в котором может быть неизвестно что. Нельзя огулом
охаивать весь офицерский корпус, это приведет к катастрофе. Солдаты
оставляют боевые позиции и разбегаются. В дезертирах числится половина
шестисоттысячного Рижского фронта, самого близкого к Петрограду. Если так
будет продолжаться, немцы перейдут в наступление, и защищать столицу будет
некому.
- Господин министр, вы позволите мне поговорить в Совете если не об
отправке запасных батальонов на фронт, то хотя бы о их разоружении? - уходя,
попросил Корнилов. - А то пьяные солдаты по улицам с пулеметами
разгуливают...
- Да, конечно, генерал, - рассеянно, думая о чем-то своем, отозвался
Гучков.

Шесть недель в Петрограде

- Новая Россия воевать ни с кем не собирается... Об этом мы заявили
всему миру... С прошлым режимом покончено... Назад дороги нет... С пути
демократических преобразований не свернем никогда... Армия будет подлинно
народной, ее не загнать под генеральское ярмо...
Словесный водопад обрушился на Корнилова, едва он переступил порог
просторного кабинета в Таврическом дворце, где разместился исполком
Петроградского Совета, и уселся напротив бородатого черноволосого комиссара.
Бородач являлся одним из авторов знаменитых приказов " 1 и 2, отменивших
титулование в армии.
Тщетными были попытки командующего округом убедить своего собеседника,
который, по всему видно, представления не имел о специфике военной службы, в
том, что любая армия строится на дисциплине. Комиссар сводил все к
генеральскому ярму. Разговор явно не получался.
Единственное, что все же удалось Корнилову, - это добиться принятия
исполкомом Петроградского Совета постановления о недопустимости огульного
подхода ко всему офицерскому корпусу демократической России. И то успех:
теперь не каждого причисляли к "золотопогонникам". Многим постановление
спасло жизнь, увело от расправ и унижений.
Но главное предложение Корнилова не прошло. Петроградский Совет в
категорической форме отказал в отправке на фронт частей столичного
гарнизона. Не получил командующий согласия Совета и на разоружение наиболее
деморализованных и разнузданных батальонов, забывших, что такое дисциплина.
Таврический дворец упорно стоял на своем: войска, принимавшие участие в
революционном движении, разоружению и выводу из города не подлежат.
Корнилов тяжело переживал случившееся. Подумывал даже об отставке, хотя
и понимал, что постановление Петросовета направлено не против него лично.
Боевой генерал оказался между двумя дворцами, соперничающими за власть. В