"Алексей Зензинов, В.Забалуев. Поезд 666, или число зверя (Пьеса-миллениум)" - читать интересную книгу автора

авторитет, и, как выяснилось, родич, усадил меня в джип и со всей
спортивной братвой отвез в Буняково. Все калиновские штангисты
родом из этого села, там у них хорошая спортивная секция в школе.
И временами на штангистов, как на поэта Есенина, находит тоска по
дому, они возвращаются под родную сельскую крышу, до утра пашут
поле на тракторе "Беларусь" и хлещут с доярками джин и тоник в
местном коровнике. (Смотрит на часы.) Точнее, хлестали. Похоже,
именно в эту минуту тяжелая атлетика понесла тяжелейшую утрату, и
буняковским девкам придется искать себе других хахалей.

Левый. Приказываю на всех казино и борделях приспустить
государственные флаги, а в ресторанах и на концертных площадках
исполнять только траурную музыку! (Икает)

Кракс (морщится) . Только не надо этого кликушества, Левый! Я не
любитель обрядовых песен.

Появляется интеллигент.

Интеллигент. Я не ослышался? Вы про музыку разговариваете, да?

Кракс. В некотором роде.

Интеллигент. Знаете, я преподаю гармонию в консерватории и
подрабатываю на полставки в Калиновском пединституте, а вот в
жизни не получается гармонии! Сплошной диссонанс на диссонансе.

Кракс. Ну, это не только у вас! Взять к примеру меня. У вас есть
свободное время? Спасибо! (Закуривает сигару.) Карьеру в Москве я
начал с должности корреспондента газеты "Еврейский комсомолец" -
той, что зарегистрирована в Биробиджане, а издается в Москве.
Отличная полиграфия, классный фоторяд, мягкий, ненавязчивый
сортирный юмор, в общем - любимый таблоид нынешней московской
интеллигенции. Я подсказал беспроигрышную универсальную
версию-макет первой страницы: слева - фотография из серии "Офигеть
можно!", справа - статейка и карикатура из разряда "Фиг вам!", по
центру - всякая фигня, а в газетном подвале петитом - криминальное
чтиво по разделу "Вот так не фига себе!" Тираж пошел в гору, но
после того, как у меня зарубили статью, где я предлагал перенести
действующую столицу России из Вашингтона в Иерусалим, пришлось
уйти. Я стал пресс-атташе патриотического общества "Вечная
память". Для новых коллег я разработал беспроигрышную тактику:
первые тридцать три года великий русский наш народ лежит на печи и
философствует, а на тридцать четвертый, зевая, встает, видит, что
все командные высоты захватили инородцы, и начинает огонь по
штабам. Я набирал популярность, но после того, как на одной из
пресс-конференций вручил журналистам по сувенирному топору, меня
попросили. Оставался один путь - в администрацию президента. Там я
предложил нашим микромакроэкономам программу разрешения всех
проблем России в исторически короткие сроки и назвал ее "40 дней".