"Алексей Зензинов, В.Забалуев. Поезд 666, или число зверя (Пьеса-миллениум)" - читать интересную книгу автора

Женщина. (машет рукой) . Не обращайте внимания. При дневном свете
- нормальная, а как останется одна в темноте -как дитя малое,
всякую ерунду молотит.

Вовчик (внезапно оживляясь) . Рота, отбой! Пять минут побриться,
подшиться!

Дрюндель. Тиха, зема, тихо! Высадят!

Подхватывает Вовчика и вместе с Писателем тащит друга в пятое
купе. На шум из третьего купе выходит Ю л я. Писатель с ходу
налетает на нее, и оба замирают друг напротив друга.

Дрюндель. Виноват, девушка! Мы, кажется, попутчики. Вы до Москвы?
(Кивает на Вовчика.) Не судите строго: встреча однополчан, три
товарища, три кореша. Один не рассчитал сил...

Вовчик . Мятежный парус сорван бурей! Не выношу поездов! Качает!
Так куда едем? В Ригу?

Дрюндель. Ни в коем случае, Вовчик!.. Писатель, ты нас втравил в
эту поездку, будь добр объяснить дружбанам, куда и зачем едем. С
застенчивой ухмылкой.) Да не смотри ты в упор на человека, как
снайпер на мишень! Видишь, девушка смущается... (Юле.) Эти москвичи
вечно затащат в поезд , ничего толком не сказав... Сейчас мы Вовчика
загрузим, и все будем тип-топ... Писатель, очнись! Э-э!..

Махнув рукой, один затаскивает Вовчика в купе, оттуда слышно
неразборчивое мычание, властные окрики, и еще множество звуков,
которые производят люди, оказавшиеся в узком пространстве.

Короткий гудок, мигание огней и теней, оглушительный грохот -
проходит встречный поезд. Юля и Писатель молча смотрят друг на
друга. Писатель, поколебавшись, шагает вслед за Дрюнделем.
Мелькание и грохот прекращаются, снова сменившись ровным светом и
мерным постукиванием колес.

В коридор выскакивает Дрюндель.

Дрюндель (с ухмылочкой) . Тело уложено, хотя и не обмыто.

Женщина. А что это вы обмывали до посадки в поезд?

Дрюндель. Праздник армейской корочки. Объясняю в двух словах.
Послали нас после учебки комаров кормить в Забайкальский военный
округ, и двадцатого же августа, только позапрошлого года, мы
тянули кабель на учениях. Про нас в штабе на пару дней натуральным
образом забыли. До полевой кухни - километров двадцать, тушенку
съели накануне, так что оставалось грызть сухари, да друг другу