"Владимир Забалуев и Алексей Зензинов. Беседы у Клавы" - читать интересную книгу автора

сравнение с пьянками, случавшимися в "Артеке" и других всесоюзных
пионерлагерях, они, мол, еще ждут своего Гомера и Бондарчука. Но нас увлек
сюжет, а исторический экскурс мы оставили Болтуну.
- Сюжет, - сказал Oblomoff, - прост и даже банален. На именины к
старшему вожатому "Солнечного" Вовочке Воскресенскому приехали два
однокурсника, причем один прихватил с собой киевскую двоюродную сестру -
типичную хохлушку с манерой взрывно произносить "Г". Ее и брата с самого
начала отличает приятная старомодность в общении. В самые скандальные
минуты они обращаются друг к другу "Мой милый кузен!" и "Любезная моя
кузина!"
Кузен сразу же начал ухлестывать за вожатой "Солнечного", центровой
сборной города по баскетболу, которую все ласково зовут за глаза Маленькой
Разбойницей.
- Второй тип анекдота? - спросил Dragon, не отмеченный печатью
сообразительности. Мы сделали вид, что не слышали, а Oblomoff продолжил:
- Парню обломилось. Маленькая Разбойница не может пойти на общее
застолье, потому что ее дети увидели в окне Синюю Руку, и теперь не заснут
одни.
Печальный для кузена юмор ситуации состоит в том, что именно он
стучался в окно и пугал детей в надежде, что они скорее утихомирятся и
вожатая сможет уйти из отряда. Налицо онтологический анекдот, ибо
предугадать реакцию детей было сложно.
Вожатые и гости собираются на пьянку, которую устроил для своего
товарища и однокурсника старший вожатый "Чайки" Штейнбах.
Дальнейшие события Oblomoff пересказывал, консультируясь с Кое-с-Кем,
который еще помнил подобные неформальные сборища, до предела
ритуализированные и насыщенные октябрятской и пионерской символикой. По
его свидетельствам, после каждого выпивона хозяева и гости, многие из
которых забывали снять пионерские галстуки, в едином порыве вставали в
круг и отрешенно пели: "Шагают ребята отрядом ... командуя взглядом ... их
старший товарищ идет", а один, самый поддавший, даже ползал под столами
по-пластунски, выкрикивая речевку:
"Под алым парусом мечты свои мы водим корабли!"
Чтобы не затягивать рассказ, приведем несколько эпизодов пьесы,
особенно удививших Oblomoffа.
Вовочка и Штейнбах, обнявшись, выясняют, кто же из них главный. "Я
старший вожатый", утверждает Вовочка. "Нет, я старший вожатый", упрямится
Штейнбах, а у свидетелей они требуют подтверждения собственной правоты. Их
подсознание, привыкшее к единоначалию иерархической пирамиды, конфликтует
с ослабевшим Ratio, которое не в силах подсказать спорщикам, что оба они
вышли за пределы своих пирамид.
Вожатая "Чайки" Люба по ходу пьесы выходит на улицу с одним юношей, а
возвращается - с другим. Первый тип анекдота сочетается здесь с четвертым.
Сама Люба, студентка сельхозакадемии, растерявшись от выпавшего на ее
долю успеха, говорит с потенциальными любовниками об искусственном
осеменении коров (второй тип).
Штейнбах клеит кузину, рассказывая местные небылицы о туристе из центра
отдыха, который пошел на пляж купаться, "в полдень нырнул, а в пятницу
вынырнул" (четвертый тип), или историю о том, как несколько лет назад
старший вожатый "Чайки" включил в радиорубке неисправный усилитель, и