"Владимир Забалуев и Алексей Зензинов. Беседы у Клавы" - читать интересную книгу автора

приговор? Вспомните, Вовочка и Штейнбах говорят, что надо было устроить
скандал, пообещать выломать двери, разбудить всю округу, а не стоять
пеньком, но теперь об этом поздно жалеть.
Кузина, Маленькая Разбойница и крестьянка Люба сострадательно
напоминают герою, что он ко всем им испытывал вожделение, однако ни одну
из лагерных фемин не соблазнил, не изнасиловал, и потому, стало быть,
должен пенять лишь на самого себя. Героя объявляют изгоем и обрекают
вместе с Утонувшим Туристом и Сгоревшим Старшим Вожатым бродить до
скончания века (пьеса написана в 1985 году) по лабиринту асфальтовых
дорожек, а в народной памяти он останется как чудак, примерявшийся к
жизни, да так и не заметивший, что время его утекло.
Автор, судя по всему, не претендует на креативные полномочия Создателя,
скорее защищает плоды его деятельности от схоластических трактований. В
заключительном монологе сгинувшего героя провозглашается его завет
уцелевшим:
если не сумел стать орлом или львом, будь козлом, зайкой или свиньей,
скотство лучше ничтожества, а бездействие безнравственней любого
преступления.
- Фокус здесь в том, что Автор (Создатель в узком смысле слова)
случайно или из лукавства забыл предварительно сообщить главному герою
правила драматической игры, а потому итоговое возмездие оказывается
несоразмерным вине персонажа. Между тем, именно в таком несоответствии
Гадамер видит суть античной трагедии, и непросто сказать, где тут
кончается смех, то есть контраст между желаемым и действительным, и
начинается судьба, то есть контраст между правилами игры и ее результатом.
Не помню, кто это сказал, но все мы погрустнели и, наверное, до сих пор
бы пребывали в миноре, не попадись нам на глаза еще одна книжица -
"ПОСМОТРИ НА ЭТО НЕБО" некоего А. Стельмаковича.
Как нам стало ясно из предисловия, никаких сколь либо интересных
событий в биографии автора не было, если исключить, конечно, чисто
спекулятивные параллели. Например, он родился в тот год, когда возле
Сведловска был сбит американский самолет-шпион У-2, а закончил писать свой
роман осенью 83-го, когда истребители ПВО гонялись за южнокорейским
лайнером. Однако чем зауряднее биография писателя, тем живее интерес к его
текстам.
Экспозиция романа ("Я правильно называю эту часть книги?" - беспокоился
Dragon) дана незатейливо, но размашисто. Мы видим пионерский лагерь с
высоты колокольчика радиорубки. Колокольчик беспрерывно играет, поет,
вещает и угрожает. Под ним - убегающие асфальтовые дорожки, цветные
домики, веранды, бетонные площадки, стеклянные павильоны Ленинской и
Пионерской комнат, беседки, фонтанчики с питьевой водой и т.д. (На вопрос
Dragonа: "А что такое ИТД?" все дружно рявкнули: "Поручик, молчать!")
В мирке между сосен царит временной хаос. Одни пионеры стоят в парадной
форме на линейке открытия, другие, перемазанные сажей и гуашью, участвуют
в конкурсе рисунков на асфальте, остальные тут же начинают заметать
асфальтовые дорожки по причине утренней уборки территории. У ворот лагеря
свалены чемоданы и, коптя выхлопами бензина, разворачиваются автобусы,
которые только что привезли детей.
- А что дети? - вздохнул Кое-Кто. - Всего лишь шумный, безликий фон. В
тех случаях, когда они выходят на передний план, бывают жутковаты и