"Анатолий Жаренов. Обратная теорема ("Кладоискатели" #1) " - читать интересную книгу автора

непонятно.
Люся обвела кислым взглядом стопки книг на полу и вздохнула. Шухов
пошел одеваться. На ходу, не то оправдываясь перед ней, не то убеждая себя,
добавил:
- Думаю, Кожохин перестраховывается. Ну что там может быть сложного, на
"Нарыве" этом дурацком?
"Нарывом" в милиции называли улицу, косо отходящую от главной
магистрали города. Начиналась она каменной аркой под шестиэтажным домом
возле трамвайной остановки, а кончалась оврагом, по которому тек ручеек,
бывший когда-то речкой Тополевкой. Официально улица именовалась Тополевской.
Внешне она выглядела вполне благопристойно, этаким зеленым оазисом внутри
бетонного массива. Домики с голубыми ставнями, с палисадниками и огородами,
сбегавшими к оврагу, с петухами, кричавшими по утрам, с собаками и телятами,
гревшимися на солнышке в летние дни, могли бы умилить любого почитателя
привольной сельской жизни. И уж никогда бы такому человеку не пришло в
голову обозвать сию буколическую картинку нарывом. Но милиционер, впервые
произнесший это слово, был философом, смотревшим в суть вещей. А последняя
заключалась в том, что на "Нарыве" жили особенные люди.
Лет шесть назад улица Тополевская была крохотным переулком. Потом
город, разрастаясь, дошагал до нее, вобрал в себя и прошел мимо. Бывшие
коренные жители частью уехали, частью устроились на заводы, получили новые
квартиры. Дома свои они продали. И вот покупатели-то этих домов составляли
теперь основной контингент населения Тополевской улицы.
Разные это были люди. Разные по внешности, по профессиям, склонностям.
Но психология у них была в общем-то одинаковая. Домовладельцы и огородники,
ослепленные страстью приобретательства, словно бежали по жизни наперегонки,
толкаясь, царапаясь и кусаясь, боясь, как бы чего-нибудь не упустить, не
прозевать. Они окружали свои огородики заборами из колючей проволоки,
заводили овчарок. Один индивидуум додумался даже пропускать через изгородь
электрический ток. И однажды, когда его жена пошла за морковью для супа,
забыл выключить ток. Женщина повисла на проволоке. Шухов вел дело и
поражался, как можно дойти до жизни такой. В другой раз на "Нарыве"
произошел не менее чудовищный случай. Рубщик мяса на рынке, владелец
сливового садика, застрелил из двустволки проходившего мимо студента,
который сорвал с ветки пару ягод, чтобы угостить девушку.
Не так уж редко на "Нарыве" вспыхивали пьяные драки, частенько
кончавшиеся очень печально. Вопрос о сносе "Нарыва" раза два дебатировался
на сессиях горсовета. Но до дела все как-то не доходили руки: не так-то
просто расселить по городу целую улицу. Да и овраг смущал: трудно тут
построить что-нибудь путное. Кожохин, беседуя с Шуховым по телефону, в
детали происшествия особо не вдавался, намекнул только, что он испытывает
некоторое затруднение. Усаживаясь в машину, Шухов спросил у шофера, молодого
круглолицего парня:
- Что там?
- Обходчика какого-то зарезали, - с готовностью откликнулся шофер. -
Дом подожгли. Соседи галдят. Старик там чудной, тарахтит, как погремушка.
Добивается, чтобы дом ему, значит, отдали. Купил он вроде этот дом у
убитого. Ну а самого-то обходчика таксист обнаружил. Не то чтобы самого, а
пожар увидал. Убитый-то такси заказал, на поезд, что ли, двинуть хотел. Ну а
таксист, значит, дым из форточки видит, огонь тоже. Он и пожарников вызвал.