"Ура бум-бум! №5 90" - читать интересную книгу автора (Журнал)

12 VOLT



Вечный жид Агасфер, граф Калиостро, космические скитальцы Румфорд и Ларвеф, все они — воплощение извечного человеческого стремления объять необъятное.

Космополитизм и отсутствие пространственных и временных ограничении — необходимые условия объективности.

"На всякого мудреца довольно простоты" — эта русская пословица с присущим «великой» нации холопским сарказмом очень точно отражает отношение масс к некоторым индивидуумам, стремящимся впихнуть в 14 миллиардов клеток человеческого мозга "необъятность объективности" и "объективность необъятности" или, хотя бы, в крайнем случае, что-нибудь одно.

"Песни всех времен и народов" — так называется недавно вышедший магнитофонный альбом ростовской группы "12 Вольт", как бы в пику то ли простоте, то ли мудрости, веками накапливаемым нашим народом и в настоящее время хранящимся… Насчет мудрости, правда, точных сведении нет, наверное, это держится в секрете, а вот простота всегда у всех под рукой.

"Умняк тащишь! Будь попроще", — посоветовало бы графу Калиостро среднее арифметическое жителей 1/6 части суши, если, конечно, между ними могла бы состояться беседа.

"Да пошло ты!" — просто и мудро ответил бы граф Калиостро среднему арифметическому и резко свалил бы куда-нибудь в Нидерланды, пока его не размазали по такой хроно-синкластической спирали, какая ни Румфорду, ни Воннегуту не снилась в самом страшном сне.

Кстати, слова «сон» и «мечта» в английском языке обозначаются одним и тем же словом: «dream». "Я мечтаю о тебе" — первая из "Песен всех времен и народов". Довольно часто группы при записи альбомов или дисков пользуются таким нехитрым приемом: ставят первой либо самую сильную, либо наиболее легко воспринимаемую вещь, чтобы с самого начала заинтриговать потенциального слушателя с расчетом на то, что последующий материал будет восприниматься уже по инерции. "12 Вольт" не пошли этим путем и не потому, что приберегли что-то "на десерт". Просто в альбоме все вещи достаточно ровные как по музыкальному, так и по текстовому содержанию. Неторопливое течение равнинной реки мелодично переносит слушателя от одного островка к другому, ненадолго выплескивая его разомлевшее тело на нагретый летним солнцем золотой прибрежный песок, затем снова подчиняет его своей власти и влечет в голубую даль легко и покойно, лишь изредка встряхивая уютную шлюпку на синкопированных порогах и перекатах ритм-секции. Мягкие и умиротворяющие аккордеонные пассажи в стиле «фольк-попс» вызывают в перегретых мозгах смутные очертания вологодского резного палисадничка и тамошних аборигенов, танцующих «ламбаду». Виолончель и back-up vocal, перешедшие к Диме Катханову по наследству от Марка Болана, ласково поглаживают барабанные перепонки любителей «Аквариума», а ритмический рисунок и мелодика песен ублажают изысканный слух поклонников таланта Дэвида Бирна и группы "Talking Heads". Чуть прикрытые тонкой вуалью таинственности причудливые сюжеты навевают откуда-то из глубины подсознания поток мыслей о "бренности и тленности", берущий начало в правом полушарии головного мозга, плавно протекающий вдоль позвоночника и постепенно заполняющий всю периферийную нервную систему до кончиков пальцев рук и ног. С первой же вещи четко прослеживается явная эротическая направленность текстов: "мужики, моющиеся в бане" вызывают вполне естественное сексуальное возбуждение, легкий зуд в паховой области, и, как следствие, непроизвольную эрекцию во время прослушивания, а у молодых людей, не имеющих возможности жить нормальной половой жизнью ввиду отсутствия партнеров, — учащение ночных поллюций.

Есть и немного мистики: алчущие любви уши Ван Гога заставляют судорожно креститься выживших из ума еще до Ленина старушек-баптисток и, словно архимедовская "Эврика!", выталкивают из нирваны самых махровых кришнаитов, обычно вылазящих из нее только по пятьдесят вторым понедельникам, а улетающие на юг пятаки захватывают внимание всех, серьезно интересующихся НЛО, полтергейстом, хатхи-йогой и проблемами эмиграции из Советского Союза.

И через весь альбом протянута мягкая лирическая нить, связывающая отдельные номера в композиционно и концептуально единое произведение, логически завершающееся отбытием авторов на Марс, но ощущение чего-то необъятно-космического появляется с первых же минут и не оставляет слушателя до самой последней песни, постепенно подводя его к развязке. Собственно, любая из первых семи вещей может стать стартовой площадкой для полета, но в каждой из них раскрываются все новые и новые побуждения, толкающие индивидуума на растворение в космосе и осознание объективной необъятности Вселенной и необъятной объективности воздействия этой самой Вселенной на личность, если, конечно, таковая имеется в наличии.

Кстати, Вечный Жид просил передать огромный привет и наилучшие пожелания участникам группы "12 Вольт", что я с удовольствием и делаю, пользуясь предоставленной мне возможностью.





Нидерланды

Я любил Нидерланды, но родился на юге России, тосковал по каналам, но засушен в степи, Южно-русский Чикаго, ожиданье Мессии. Неизбежные бойни в предвкушеньи войны,
Я любил испугаться и все до конца перепутать: влажный ветер с вокзала и выдох толпы, похоронные марши, если хочется плакать, саксофонские песни, если хочется жить. Я любил Нидерланды, но родился на юге России. Я бреду по каналам, неприметным в степи. Южно-русский Чикаго не дождется Мессии — он его не заметит в этой степи.

Кто б мог подумать

Восхитительно медленный вечер, легкий ветер и запах вина, танцы, танцы под звуки баяна до упаду и до утра. И прекрасное женское тело проступало сквозь платье едва-едва я смотрел, как под звуки баяна танцевала в тот вечер она.
Баянист все играл да играл на баяне, да ногою по полу стучал и стучал. Бесконечно кружились над нашими головами звезды… Но случайностей много на свете, чудесами природа полным-полна, так случилось, что на рассвете эту девушку я провожал. Мы прошли мимо парка и сквера, удивляясь, как ночь коротка. Назову тебя девушкой, девушкой Верой Ах ты Вера, как ты хороша! Баянист все играл… И мы шли, улыбаясь печально: как бы много нам жизнь не дала, все равно — нам покажется мало. Ах ты, Вера! Надежда моя!

Я мечтаю о тебе

Я мечтаю о тебе — теплой и раздетой, я мечтаю о тебе и весной и летом, я мечтаю о тебе, лежа на диване; посмотрев на мужиков, моющихся в бане.
Я мечтаю, чтобы ты, голая и злая, мне на плечи взобралась, да к ушам — ногами! Я мечтаю, чтобы ты, голову погладив, громко крикнула: "Вперед! Чуешь, смерть за нами?" Я мечтаю, чтобы я превратился в лошадь, пролетел через поля и упал на площадь. Я мечтаю, чтобы ты умирала первой, я мечтаю о тебе — и живой и мертвой.

Правое ухо Ван Гога

Я — правое ухо Ван Гога, я кладбище слов, мне так сыро и скучно лежать под землей. Я мог бы стать лучшим подарком глухому, я мог бы стать сыном тебе, я мог бы, наверно, работать шпионом, я мог бы стать частью тебя!
Я лучшее ухо Ван Гога, ты знаешь меня, по рисункам и фильмам должна меня знать. Я буду лежать под стеклом в мавзолее, я мог бы украсить музей, я стану изящной закладкой для книги — вложи меня между страниц! Поднеси свои губы ко мне и пропой о любви! Я — лишнее ухо Ван Гога, я помню твои поцелуи и холод стального ножа. Позволь мне навечно запомнить твой голос, прошу, что-нибудь говори! Я буду внимательно слушать и слушать, вдохни в меня новую жизнь - Поднеси свои губы ко мне и пропой о любви!

Мы гуляем по улице

Мы гуляем по улице, заходим в кафе, на улице солнышко, в кафе темнота, но мы будем стоять, мы будем молчать, если длинная очередь, то до утра.
Я тебе покажу два места в углу, попрошу занять и там посидеть, в такой толпе о чем говорить? И лучше, конечно, помолчать одному. Я хотел рассказать, как я одинок, что такая, как ты, мне сумеет помочь, но в такой темноте о чем говорить? Хотя мне так страшно молчать одному. Затем мы поедем к тебе домой, я сяду на диван, ты помоешь полы, я прочитаю все, что можно читать, а ты, где возможно, вытрешь пыль. Затем, как всегда, я вою, как волк, и тут ты решишь, что мне пора, я попрощаюсь, надену пальто, пойду домой, чтобы выть до утра…

С.А. Медведев /Д.Б. Катханов 1990/ "Песни Разных Времен И Народов" Ростов н/Д