"Алексей Жданов. Космическая сказка Тапа" - читать интересную книгу автора

шелохнулся. Он только сильнее углубился в книгу, которая лежала у него на
коленях, и сделал вид, что не слышит обращения капитана. "Вот, все-таки,
видно, Тина, что ты никогда не имела кошку,- заметил с упреком Поль.- Ты
даже не знаешь, насколько необходима для них процедура заточки когтей." -
"Да какое мне дело до этого?! Она же порвет материю... Дональд!" Дональд
опять игнорировал просьбу. Он изобразил на своем лице такой живой интерес
читаемым произведением, который не позволял ему отрываться по пустякам.
Поль вступился за него. "Ты же видишь,- сказал он Тине,- он не хочет
портить с ней отношения. Его можно понять." Но Тина отказывалась понимать,
и тогда Поль, подняв кверху палец, философствуя, принялся рассуждать о
том, как несправедливо ограничивать живое существо в его естественных
потребностях, и как это кроме всего прочего еще и бесполезно, потому что к
креслу ведь сторожа не приставишь, а Тапа, согнанная сейчас, вернется
потом, так что к концу полета все спинки у всех кресел на корабле будут
висеть клочьями - уж это как пить дать, чему быть, того не миновать. Под
аккомпанемент его голоса Тапа закончила утренний педикюр, умылась,
причесалась и, довольная, соскочила вниз. "Ну вот и все,- сказал тогда
Поль,- много шума из ничего." Но это было еще не все: поточив свои когти,
Тапа сразу пустила их в дело.
На этот раз жертвой послужили очки Поля.
Да, Поль носил очки. Огромные, слоновьеобразные, с толстенной
металлической дужкой, они в условиях невесомости и при нормальной силе
тяжести сидели на его лице свободно, а в условиях дикой гравитационной
тряски, когда корабль, кряхтя и дергаясь, опускался на поверхность
какой-нибудь из планет, они тоже не слетали с его носа, казавшегося еще
более мелким в сравнении с массивной оправой, благодаря хитрой системе
многочисленных ремешков, словно рыболовной сетью опутывавших его голову.
Он всегда снимал их, когда садился завтракать. Снимал и укладывал на
среднюю полку стеллажа, потому, наверное, что они мешали ему есть.
Возможно, что раньше это и было целесообразно, ему так удобнее было
пережевывать пищу, но теперь-то, теперь, когда на корабле появилась Тапа,
этого не следовало делать! Ремешок от очков свесился с полки и, после
того, как Поль отошел к столу, продолжал слегка раскачиваться, как
маятник, - вперед-назад, вперед-назад. Тапа сразу заинтересовалась им. Она
вообще была очень бдительная Тапа. Хотя и осторожность и скрытность ей
тоже не были чужды. Так что никто даже и не заметил, как Тапа вышла на
исходную позицию, как она приготовилась, разогналась. Сергей увидел ее уже
в полете - в прыжке.
О, это был грандиозный прыжок! Головокружительный и виртуозный! Тапа
взвилась над полом раз в пять выше своего роста, подобно темно-рыжей
чудовищной птице, вцепилась зубами в ремешок, в полете крепко держала его,
но когда приземлялась, он выскользнул из ее пасти, и очки с треском упали
вниз, сразу разлетевшись на множество мелких и крупных осколков; Тапа
стремительно пересекла кают-компанию и укрылась в своем убежище под
пультом управления.
"Мои очки!"- вскричал Поль. Он кинулся к уничтоженному оптическому
прибору, подобрал его останки и стал лихорадочно соединять их, как будто
думал, что они действительно соединятся. На его пальцах, в которых он
судорожно сжимал осколки стекол, выступила кровь, а на лице его выступило
такое выражение, даже не ярости, а что-то вроде тихого отчаяния, и он,