"Лев Жданов. Третий Рим (трилогия) " - читать интересную книгу автора

служение. В набегающих сумерках, под сводами храмов причудливо сверкают
бледные, призрачные сейчас огни паникадил и лампад и свечей у киотов...
Где в окна сильнее ударяет свет погасающего дня, там огни, зажженные
руками людскими, кажутся совершенно умирающими, бесцветными,
беспламенными. Только в более темных углах, в приделах, за колоннами
багровое пламя светилен бросает трепетные полосы света и теней на все
вокруг: на золотое и серебряное сияние венчиков у икон, на дорогие
самоцветы и молочно-белую низь жемчуга, обрамляющего темные лики вместо
окладов.


Душно, мрачно... и полутьма царит в обширной горнице, где совершается
пострижение во инокини великой княгини Соломонии, двадцать долгих лет
безупречно и мирно прожившей с великим князем Василием Ивановичем всея
Руси.
- "Неплодную смоковницу - посекают и измещут из вертограда!" - изрек
покладливый митрополит Даниил, а за ним все духовенство и весь синклит
боярский.
Попы и бояре знали, что если властительный Василий спросил их совета
в таком важном и близком ему деле, как развод, то, значит, заранее решил,
понял неотложность и необходимость этого поступка и только согласия
требует, а не ждет возражений ни от кого.
Отговорить князя?
Пожалуй, оно и можно с умом. Да кого-то еще из братьев княжих после
смерти Василия нанесет на трон?
Андрея ли, Юрья ли - оно, пожалуй, все равно. У каждого своя дружина,
свои отцы духовные...
Там что-то еще будет впереди, а боярам Васильевым и митрополиту
Даниилу вовсе не плохо живется теперь, хоть и крутенек порою князь.
Объявленный наследник - брат - сейчас же, конечно, начнет мешаться во
все... А при том повороте дела, какой сам князь надумал, когда-то еще
новая свадьба, когда-то еще Бог сына пошлет!.. И пойдет себе покуда все
по-старому, по-бывалому...
И успокоили близкие люди совесть княжую; порешено было дело. И
свершилось.
С тяжелым сердцем сидит князь у себя в горнице... слушает звон
похоронный, что мерно несется над Москвой; сам думает:
"Не мертвую хоронят, живую... Стольколетнюю любу мою... Как мирно-то
прожили... Кроткая ведь, тихая была... Терпела все... Даже любовь мою к
Елене... Все прощала... Чем виновата, что Бог ее посетил бесплодием?.. Да
ведь и царство мое не виновато, тоже надо сказать!.. Отцы и деды и я сам -
на то ли кровь свою и ближних и вражескую кровь ручьями лили, ночей не
спали, зной, стужу выносили, чтобы все теперь братьям али племянникам все
отдавать? Нет, не будет того!.. Братья и своих уделов не умеют устроити!
Где же им на Москве быть?.."
И смахивает князь невольные слезы, набегающие на глаза.
Внутренним взором, минуя тесные, кривые переходы и лесенки теремные,
проникает он в большой, низкий покой с окнами в глубоких амбразурах,
похожих на бойницы, где идет обряд пострижения.
Много здесь народу столпилось, все ближние люди и бояре Васильевы, в