"Николай Гаврилович Жданов. Петроградская повесть " - читать интересную книгу автора

Николай Гаврилович Жданов

Рисунки В. Панова



П Е Т Р О Г Р А Д С К А Я П О В Е С Т Ь

ПРИЕХАЛИ

Мы приехали в Петроград поздней осенью знаменитого 1917 года. В те
дни происходили великие исторические события.
Но бабушка этого не знала. Мы с Настенькой не знали тоже. Мы
приехали, потому что у нас с Настенькой умерла мама. И бабушка Василиса
решила отвезти нас к тёте Юле. Василиса - это сторожиха из маминой школы.
Сначала мы хотели написать тёте Юле письмо, а потом подумали, подумали и
отправились сами.
Поезд, на котором мы приехали, вошёл под огромный стеклянный купол
Николаевского вокзала и остановился у деревянной платформы. Среди обычной
сутолоки никто на нас не обращал внимания.
Василиса была в плюшевом длинном салопе, который до этой поездки
надевала только по праздникам. Настенька поверх пальто была укутана тёплым
платком, так туго стянутым на спине, что моя сестрёнка не могла повернуть
головы и только пыхтела. Из-под пальто выглядывали голубенькие штанишки с
кружевами. Увы, они были не очень-то подходящими для холодного осеннего
утра.
- Стойте тут, - говорит бабушка, когда мы выбираемся на платформу. -
Ты, Настенька, держи Гришутку за рукав, а то потеряешься.
Она снова спешит в вагон и сначала выносит оттуда большой узел, а
потом уходит опять и выволакивает сильно потёртый кожаный саквояж.
Он очень тяжёлый. Поднять его у нас не хватает сил. В нём уложена
мамина машина для вязания чулок, мотовило, складывающееся наподобие
зонтика, и несколько мотков вигони. Мы не просто так едем к тёте Юле, а
везём с собой эту машину, с которой всегда можно иметь "кусок хлеба".
По платформе снуют разные люди. Около нас остановился солдат-инвалид.
Одна нога у него обрублена ниже колена и, обмотанная концом штанины, висит
беспомощно, как неживая. Он хочет надеть на плечи котомку, но роняет
костыль и невольно хватается за меня, чтобы удержаться. От его шинели
пахнет махорочным дымом. Я поскорее подаю ему упавший костыль.
- Спасибо, браток. Никак не привыкну: сорок лет было две ноги, а вот
осталась одна. - Он вытирает рукой внезапно вспотевший лоб, голос у него
хрипловатый, но бойкий и глаза блёкло-синие, как цветы у льна. - Ничего,
наше дело солдатское: терпи, не жалуйся. Правильно, ваше благородие? -
внезапно оборачивается он к офицеру, который проходит мимо в сопровождении
красивой сестры милосердия.
Офицер держит на чёрной элегантной повязке раненую руку и ничего не
отвечает солдату.
А Настенька таращит на всех свои круглые кошачьи глаза и жадно
втягивает носом холодный воздух.
Вдруг она дёргает меня за башлык: