"Сергей Жемайтис. Ребята с Голубиной пади" - читать интересную книгу автора

- Пошли! - нетерпеливо рвался вперед Коля.
- Вот что, ребята. Идемте не кучкой, а по-настоящему, по-рабочему, как
все, - предложил Левка.
- Строем?
- Да. Стройся по четверо. За мной!
Левка повел свой отряд между ротой солдат и колонной грузчиков.
- Гимназист, а молодец! - сказал кто-то из солдат. - Наш, видно,
парень.
- Конечно, наш! С Голубинки! - ответил Коля.
Солдат, что похвалил Левку, прокашлялся и запел:

Смело, товарищи, в ногу,
Духом окрепнем в борьбе...

Песню дружно подхватили солдаты, за ними грузчики, и она поплыла над
колоннами демонстрантов.
Звонкие голоса мальчиков вплелись в густые, торжественные звуки боевой
революционной песни.
Колонна демонстрантов вышла на Светланскую улицу и влилась в
бесконечный поток людей. Шли рабочие из портовых мастерских,
железнодорожники, матросы с военных и торговых кораблей. Знамена, флаги,
красные полотнища, мерно покачиваясь, двигались к вокзальной площади.
Когда колонна, к которой примкнули ребята, вступила на площадь, там уже
шел митинг. Было тесно и ничего не видно, кроме серых солдатских спин да
неба.
- Попали, нечего сказать, - недовольно пробурчал Коля.
На него зашикали.
- Пошли наверх! - прошептал Левка.
В один миг вся ватага растаяла в толпе. Левка с Колей тоже протиснулись
к решетчатой ограде, за которой поднимались стволы тополей. Но ограду,
ворота и ветви деревьев уже густо обсыпали зрители.
- Иди сюда, здесь есть места, - поманил Левку Коля к одному из деревьев
и, подняв голову, крикнул: - Эй, братва, потеснись немножко! Нам ведь тоже
послушать охота!
- Ты лезь, а буржуй пусть и не суется: так дам, что век будет помнить,
- донесся сверху простуженный мальчишеский голос.
- Да это свой. Что, не узнал?
- Свой?
- Да это Левка с Голубинки!
- Остряков?
- А кто же!
- Тогда пусть лезет, места хватит.
На дереве оказались мальчишки с Семеновской улицы. Они дружили с
ребятами Голубиной пади, были их верными союзниками во всех походах и в
битвах со скаутами.
Левка с Колей взобрались на толстый сук. Отсюда им открылась вся
площадь, словно вымощенная кепками, бескозырками, солдатскими шапками.
Трибуна, затянутая красным кумачом, поднималась возле самого вокзала.
На трибуне стояли люди, и кто-то из них говорил. Но обрывки горячих
слов едва долетали до края площади. Зато совсем рядом была другая трибуна: