"Сергей Жемайтис. Побег (Главы из романа) " - читать интересную книгу автора

миноносцев возьмут многих к себе на палубу, остальные продержатся на поясах,
кругах, в шлюпках.
Барон фон Гиллер разгадал тактику эсминцев. Выждав двадцать минут после
заключительного взрыва глубинной бомбы, он приказал всплыть и в перископ
увидел агонизирующий транспорт, застывший в нелепой позе, недалеко от него
эсминцы с множеством спасенных солдат на их палубах.
Эсминцы стояли, подставив борта для смертельного удара. Необыкновенная
удача!
Бледное лицо немецкого офицера, обрамленное черной бородкой, выражало
при этом только деловую озабоченность. Его лодка, спрятав перископ, пошла
под водой к эсминцам. Затем на расстоянии тысячи метров от них высунула
перископ, и барон фон Гиллер, рассчитав угол атаки, приказал ударить по ним
двумя торпедами.
На этот раз сигнальщики на эсминцах вовремя заметили перископ, следы
торпед, и миноносцы ринулись в разные стороны, топя и разрывая винтами своих
соотечественников. Все же одна торпеда попала в трюм тонущего корабля,
набитый ящиками со снарядами. Транспорт разорвало на части, и через минуту
на его месте лишь крутилась воронка. От взрыва под обломками погибло
множество людей, не успевших отплыть от корабля, все же человек триста еще
держались на воде. Барон фон Гиллер и на этот раз увернулся от глубинных
бомб...
Вторую неделю рыскала У-12 по невидимому квадрату, подстерегая и пуская
на дно все суда, принадлежащие англичанам и французам. На ее счету имелось
даже одно госпитальное судно - фон Гиллер был ярым сторонником тотальной
войны, необыкновенно убедительно обоснованной учеными и генералами кайзера
Вильгельма.
Капитана-цурзее барона фон Гиллера распирало от гордости за свои
подвиги. Он один, с горсткой матросов и несколькими помощниками - офицерами,
уничтожил ценностей врага на сотни миллионов фунтов стерлингов и убил не
менее четырех тысяч человек. Такая "продуктивность" под силу только целой
дивизии!
- Какая жалость, что две торпеды не достигли цели, - сказал
капитан-цурзее.
- О да! - проронил штурман Глобке. - На войне так много неожиданностей.
О Германия... - После этих слов Глобке начал ровным голосом рассказывать об
удивительных пейзажах на Рейне, о покое и умиротворении, охватывающих душу
немца, когда он смотрит на величественную реку, виноградники, сады и
красивые черепичные крыши мыз...
Лейтенант Леман, отличавшийся непочтительностью к старшим по званию и
должности, перебил штурмана.
- Я считаю, - сказал он, сдерживая волнение, - что люди, чудом
оставшиеся в живых, заслуживают милосердия.
Капитан-цурзее ответил, будто хлеща по щекам лейтенанта:
- Бабья мягкотелость. Чушь! Слова не солдата, а дамы-патронессы!
Фон Гиллер умел владеть собой, по-актерски меняя наигранный гнев на
скорбную мягкость, от которой у подчиненных темнело в глазах. Он сказал с
грустными нотками в голосе:
- Все мы устали, всем нам нелегко, настолько нелегко, что подчас мы
говорим совсем не то, что следует говорить немцу и военному моряку. -
Капитан-цурзее улыбнулся, довольный своей так ловко построенной фразой,