"Андре Жид. Имморалист" - читать интересную книгу автора

прогулки, и она возвращалась из них в восторге; до сих пор она о них вовсе
не говорила, не решаясь меня увлекать за собой и боясь огорчить рассказом об
удовольствиях, которыми я еще не мог пользоваться. Но теперь, когда я начал
поправляться, она рассчитывала на их привлекательность, чтобы ускорить мое
выздоровление. Меня влекло к прогулкам мое возродившееся желание ходить и
глядеть. И уже на следующий день мы вышли вместе.
Она повела меня по причудливой дороге, подобной ей я никогда не видел
ни в какой стране. Она извивается как бы беспечно между двумя высокими
земляными стенами; очертания садов, огражденных этими стенами, изменяют ее
направление; после первого же поворота вы теряетесь и не знаете, откуда и
куда вы идете. Верная речка следует за дорожкой, течет вдоль стен; они
сделаны из самой земли оазиса, из розоватой или нежно-серой глины, темнеющей
от воды и трескающейся от солнца; они твердеют во время жары, но размякают
от первого ливня и становятся тогда материалом для ваяния, на котором
отпечатываются босые ноги. Над этими стенами высятся пальмы. Когда мы
подходили, над ними летали горлицы. Марселина смотрела на меня.
Я забыл свою усталость и слабость. Я шел в каком-то экстазе, в
молчаливом ликовании, в восторге всех чувств и всего тела. В этот момент
поднялся легкий ветерок; все пальмы заколебались, и мы увидели, как
наклонились самые высокие из них; потом весь воздух снова успокоился, и я
ясно услышал за стеной звуки флейты. Пробоина в стене. Мы вошли.
Это было место, полное тени и света; оно было спокойным и казалось
скрытым от бега времени; оно было полно тишины и трепетаний, легкого шума
текущей воды, которая поит пальмы и бежит от дерева к дереву, нежных
призывов горлиц, звуков флейты, на которой играл ребенок. Он пас стадо коз;
он сидел на обрубке пальмы; он не смутился при нашем приближении, не убежал
и только на мгновение перестал играть.
Во время этой краткой тишины я заметил, что издали вторит другая
флейта. Мы прошли еще немного, затем Марселина сказала:
- Не стоит идти дальше; все эти фруктовые сады похожи один на другой;
может быть, только в конце оазиса они становятся немного обширнее...
Она разостлала шаль на земле.
- Отдохни.
Сколько времени мы там оставались? Я не помню, - что нам часы?
Марселина была около меня; я лег и положил ей голову на колени. Звуки флейты
все струились, прерывались на мгновение, затем возобновлялись. Шум воды...
Иногда блеяла коза. Я закрыл глаза; я почувствовал на лбу прохладную руку
Марселины, я чувствовал пламенное солнце, нежно ослабленное пальмами; я ни о
чем не думал; к чему думать? - Я чувствовал необычайно...
И мгновениями новый шум; я открывал глаза: это был легкий ветерок в
пальмах, он не доходил до нас, а лишь колебал верхушки деревьев...
На следующее утро я вернулся в этот сад с Марселиной, а вечером пошел
туда же один. Пастух, игравший на флейте, был там. Я подошел, заговорил с
ним. Его звали Лассиф, ему было только двенадцать лет, он был красив. Он
назвал мне имена своих коз, рассказал, что каналы называются "сегиями", что
они не все текут каждый день; воду распределяют разумно и бережно, утоляют
жажду деревьев и тотчас прекращают течение. У корней каждой пальмы вырыт
узкий водоем, содержащий воду, которая поит дерево; остроумная система
каналов, которую мальчик объяснил мне, наглядно приводя ее в действие,
сдерживает воду и направляет ее туда, где слишком сильная жажда.